Эхо старых книг - Барбара Дэвис
27 августа 1941 г. Нью-Йорк
Я осматриваю танцевальный зал отеля «Сент-Реджис», стараясь не дергаться во взятом напрокат костюме. Ничто так не выдает в человеке самозванца, как неловкое ерзание, а я, безусловно, самозванец.
Глядя на собравшуюся компанию – промышленников и их изнеженных светских жен, запивающих крабовые слойки охлажденной «Вдовой Клико», – можно почти забыть, что когда-то существовало такое явление, как Великая депрессия. Возможно, потому что кризис меньше коснулся этого блестящего, затянутого в шелка общества, чем остальных, припася худшее для людей с более скромным достатком.
Разумеется, в этом нет ничего удивительного. Заслуженно или нет, богатые всегда будут наслаждаться мягкой посадкой. Однако, что еще сильнее растравляет рану, многие из тех, чьи состояния уцелели, теперь, похоже, рвутся демонстрировать свою удачу на беспардонной выставке роскоши – вроде той, свидетелем которой я стал сегодня вечером.
Праздник в самом разгаре. Все сверкает изобилием и тонким вкусом, шампанское льется в бокалы, кружит в танце море белых галстуков и роскошных платьев, сшитых на заказ ради единственного вечера. Играет большой симфонический оркестр, столы ломятся от хрустальных чаш с креветками и икрой, сверкают ледяные скульптуры пухлощеких херувимов, официанты разносят коктейли на блестящих серебряных подносах. Богатство ошеломляет. Однако ничего другого и не следовало ожидать, ведь одна из принцесс обручилась с одним из принцев, и я пришел сюда понаблюдать, как им желают счастья – а также чтобы получше рассмотреть саму принцессу в ее естественной среде обитания.
Я не получал личного приглашения, а проник в качестве сопровождающего, с целью пообщаться, если удастся, с законодателями вкусов величайшего города Америки. Они – уважаемые потомки знаменитых нью-йоркских «четырехсот», чье название, как говорят, возникло из-за количества гостей в бальном зале Кэролайн Астор. И, как в бальном зале миссис Астор, сегодня вечером здесь собрались лишь самые сливки нью-йоркского общества. Мне самому, конечно, никогда не войти в такой список. Моя родословная недостаточно хороша – да у меня и вообще ее нет. Я просто умный прихлебатель со связями, карьерист, имеющий определенную задачу.
Замечаю в толпе сестер Кушинг: Минни и недавно вышедшую замуж Бэйб, вместе с их матерью (она же – брачный посредник) Кейт, для друзей Гогси. Также представлены Уитни, Мортимеры, Уинтропы, Рипли, Джафреи и Шермерхорны. На сегодняшнем торжестве заметно (хотя и не неожиданно) отсутствие кого-либо из клана Рузвельтов, который, как сообщается, находится в немилости у нашего хозяина. Никого это, кажется, не огорчает. И без них здесь много именитых семей. Красивые люди элегантно движутся по залу в изысканной одежде. И вот, в нескольких футах от меня, похожий на бульдога в вечернем костюме, мужчина, который за все это платит, – сам Большой Человек в окружении своих новых могущественных друзей.
И неподалеку – она почти всегда держится рядом – дочь Большого Человека. Я имею в виду не Сиси, которую несколько лет назад выдали за сына и наследника алюминиевого короля. Я говорю о младшей дочери, помолвка которой и празднуется сегодня – о тебе, дорогая Белль. Твоя фотография недавно появилась в «Сандэй ньюс», на ней ты запечатлена вместе с женихом, игроком в поло, носящим имя Теодор, как и три его предка вплоть до прадеда.
Несколько неприятных минут я наблюдаю за тем, как вы двое танцуете, оцениваю его достоинства и сравниваю их с моими – как это обычно бывает. Безупречный покрой пиджака, широкие плечи, блестящие золотые локоны, зачесанные назад ото лба. Черты лица, словно высеченные из хорошего куска мрамора, загорелая кожа – и слегка скучающий вид, с каким он вел тебя по паркету. Казалось, он мечтает оказаться не здесь, а в одной из комнат наверху, курить сигары и бросать на кон один за другим куски состояния его отца (конечно, если слухи не врут).
Пока вы, сплетя руки, с механической точностью перемещались по залу, я подумал, что вы подходите друг другу. К тому же выводу я пришел, увидев в газете фото с вашей помолвки: пара красивых, но пустых экземпляров. Одинаково богатые и одинаково скучные. Однако сейчас, когда я слежу с другого конца комнаты, как ты отходишь в сторону от партнера, ты совсем не похожа на женщину в газете, и на мгновение, провожая тебя взглядом, я полностью теряю ход своих мыслей.
Ты необыкновенно красива. Шелк бирюзового цвета облегает твое тело, точно вторая кожа, и, кажется, меняет цвет при движении. Синий, зеленый, затем слегка серебристый, словно чешуя какой-то огромной рыбы. Или русалка из сказки.
На тебе длинные бирюзовые перчатки в тон платью и простая нить серебристо-серого жемчуга у горла. Блестящие темные волосы зачесаны назад и собраны в замысловатый узел, полностью открыв взору идеальный овал твоего лица, маленький рот с пухлыми губками, изящный подбородок с едва заметной ямочкой. Завораживающее лицо. Твой облик отпечатывается в моей душе, как фотографический негатив. Или как синяк от удара.
Ты рассеянно отпиваешь из бокала шампанское, и твой взгляд, блуждая по залу, встречается с моим. Странное мгновение – между нами будто пробежал какой-то невидимый разряд, я ощутил его как притяжение магнита. Как природную силу.
Слегка склоняю голову, приветствуя тебя коротким, невозмутимым кивком, и, признаюсь честно, в этот момент считаю себя весьма обаятельным. Ты отворачиваешься, будто меня не заметила, и начинаешь говорить с женщиной, на голове у которой неудачный накладной шиньон. Жемчужное ожерелье, свисая вдоль твоей обнаженной спины, чуть ниже лопаток, раскачивается, как маятник. Эффект завораживает.
Все еще смотрю в твою сторону, когда ты отпускаешь свою спутницу и поворачиваешься ко мне, как будто все время чувствовала на себе мой взгляд. Что в твоих глазах? Упрек за нескромность? Приглашение к разговору? Не знаю. Твое лицо ничего не выражает, ничем не выдает твоих мыслей. Сразу же, в тот момент ледяного накала, мне следовало понять, что ты всегда будешь скрывать от меня какую-то часть своей души. Но я этого не вижу. Потому что не хочу видеть.
Подумал было, что ты отойдешь при моем приближении, исчезнешь в толпе, однако ты стоишь на месте, продолжая разглядывать меня поверх края своего бокала. Ты внезапно выглядишь очень юной и уязвимой, чего я до сих пор не замечал, и мне приходится напомнить себе, что ты совсем недавно отпраздновала свой двадцать первый день рождения.
– Осторожнее, – говорю я с улыбкой, подходя к тебе. – Шампанское может ударить в голову. Особенно если вы к нему не привыкли.
Ты насмешливо прищуриваешься.
– Я выгляжу так, будто пью шампанское впервые?
Мой взгляд скользит по
