Анна Гурова - Земля оборотней

— У добычи всегда разный вкус — умерла ли она своей смертью, или была затравлена, или убита в честном бою, погибла ли мгновенно или долго мучилась в силках, — со знанием дела рассуждал он. — Душа-ис уже отлетела и ищет другое пристанище, — а мясо, видишь, всё запомнило…

Эти рассуждения навели Айникки на новую мысль, и она спросила, не райден ли Карху. Он усмехнулся и отрицательно покачал своей косматой головой. А потом долго думал о чем-то, словно вспоминая прошлое.

А на другой день приключилось нечто по-настоящему удивительное, наводящее на самые серьезные размышления.

Начать с того, что они взобрались на здоровенный ледниковый валун, и Карху показал ей вдалеке нечто, напоминающее далекие облака, стеной застилающие горизонт.

— Это же горы! — пояснил он, отвечая на ее удивленный взгляд. — Снежные вершины Врат Похъёлы, глупая!

— Там уже Похъёла? Так близко?!

Карху снова ухмыльнулся.

— За горами — Внутренняя Похъёла. А границу Внешней Похъёлы мы перейдем сегодня или завтра. Меня только одно удивляет, — пробормотал он, обращаясь уже не к Айникки, а к себе, — почему я не слышу зова пограничного идола? Ну ладно я — все равно он на меня не действует. Но неужели ты ничего не слышишь?

— Что именно?

— Ну, некий голос, который подсказывает тебе, что надо идти сюда, а не туда?

— Нет…

— Очень странно.

К полудню их путь пересек глубокий овраг с отвесными стенками. Ближайшая стенка весьма кстати осыпалась, так что Айникки съехала вниз, как по горке, и даже весело взвизгнула, когда Карху поймал ее, не дав врезаться в противоположную стену. Овраг, петляя, вел на север, дно его оказалось удобным и ровным. Айникки могла бы скользить на лыжах гораздо быстрее, но чародей почему-то строго запретил его обгонять. Вскоре им попался подъем. Пока Айникки бочком забиралась наверх, Карху взлетел на пригорок в три прыжка и сразу понял, почему на сей раз никто не пытался сбить его с пути.

— Вот так новости, — пробормотал он, обходя по кругу сторожевое идолище Калмы.

Идол был мертв. Карху вспомнил, как он проходил мимо него, направляясь в земли карьяла, как с уважением разглядывал черное крылатое чудовище, нависшее над тропой. Оно ничем ему не угрожало, но он прекрасно понимал, в какой ужас способен повергнуть смертных взгляд Калмы. А теперь эти глаза ослепли. Да и само чудище уже не казалось не только страшным, но даже искусно сделанным. Грубо обработанный камень, тонкие лапки, едва намеченные парой бороздок, дырочки глаз и пятна птичьего помета на лягушачьей голове…

Что могло случиться в Похъёле за время его отсутствия? Чтобы тунов покинула милость Калмы… даже представить трудно, как они должны были ее оскорбить. «Доберусь до дома, свяжусь с Лоухи, — решил он. — Просто ради интереса. Меня-то это никак не касается…»

Позади него, где-то в овраге, раздался стрекот белки и веселый голос Айникки.

И тут Карху обернулся так быстро, как не смог бы ни один медведь, и уж тем более человек, и кинулся назад.

Айникки уже почти взобралась на пригорок, когда рядом с ней раздалось беличье стрекотание. Девушка остановилась и обернулась. Белка сидела на снегу совсем рядом с ней, вытянув любопытную мордочку и задрав пушистый хвост. Айникки присела на корточки и протянула белке ладонь.

— Ну здравствуй, лесная золотинка! — улыбаясь, сказала она. — Эх, угостить тебя нечем!

Белка вдруг отскочила, сделала еще прыжок и оглянулась, словно приглашая девушку последовать за ней…

«Она в самом деле хочет, чтобы я за ней пошла!» — с волнением подумала Айникки.

Когда-то давно Ильмо ей говорил: если лесному зверю что-то надо от человека, на это всегда есть важная причина. Просто так, из баловства, никогда не позовут. Айникки вспомнила, как ее кошка так же звала ее за собой, оглядываясь и мявкая, пока не привела к ямке, где лежали ее первые новорожденные котята, как будто спрашивала: «Подскажи, помоги!»

Поэтому Айникки, почти не раздумывая, съехала с холмика обратно в овраг… А белочка все скакала, озираясь — куда-то ее приманивая.

Когда взгорок скрылся за поворотом, белка остановилась и снова подскочила к ней.

— Ну что, привела? — спросила Айникки, протягивая руку.

Белочка смело вскочила на ладонь — и тут все поплыло у Айникки перед глазами. Больше не было рыжего лесного зверька — нарядная девочка лет десяти тянула ее за руку, быстро говоря взволнованным шепотом:

— Скорее! Бежим отсюда!

— Это ты! — Айникки запнулась, не зная, каким именем назвать старую знакомицу.

Она сразу узнала ее. Ту самую странную девочку, не пойми чью сестру, которая вывела ее из бани, где загубил девушек кровопийца Рауни. Еще и тогда ей стало ясно, что девочка эта — не человек. Видно, она какой-то лесной дух, который невесть почему взялся ей помогать…

— Что встала? — сердито зашептала девочка. — Давай, шевелись! Надо выбраться из оврага, здесь уж больно земля нехороша, а дальше я тебя как-нибудь выведу…

— Что случилось? — тоже шепотом спросила Айникки, послушно следуя за ней.

Но больше одного шага сделать не сумела. Позади нее раздалось угрожающее звериное ворчание.

— Не успели! — с досадой проговорила девочка, выпуская ее руку.

Айникки, дрожа, оглянулась. Лучше бы она этого не делала. Прямо за ее спиной, шагах в пяти, поднималось на дыбы чудовище — огромный хийси в облике белого медведя. Когтистые лапы нависали прямо над ней, распахнутая пасть скалилась кривыми желтыми клыками. Блекло-голубые глаза медведя были полны злобы и чего-то худшего — словно темный ледяной яд из них выплеснулся, да прямо Айникки в мозг. Едва ли нашелся бы человек, который это вынес. Колени Айникки подогнулись, она потеряла сознание и упала в снег. А девочка и медведь остались стоять над ней, меряясь взглядами, и ни один из них не отступил ни на шаг. Темный яд, бурлящий в глазах Карху, разбивался о стену ровного ясного огня. Потом медведь словно сморщился, уменьшился ростом и обратился в человека. Человека с медвежьей тенью.

— Поздно спохватилась, богиня, — сказал Карху. — Тут уже не твоя земля.

— Непросто найти того, кого сама земля прячет, — довольно миролюбиво сказала Ильматар. — Отдай мне девушку, поищи себе другую пищу.

— А зачем она тебе?

— Это мое дело. Отдай, внакладе не останешься.

Карху на миг задумался.

— Нет уж, теперь точно не отдам, — ответил он. — Сдается мне, не случайно эта девица подвернулась на моем пути. Раз ее сама богиня охраняет… Лучше разберусь сам!

— Ты силен на своей земле, Карху, — покачав головой, произнесла Ильматар, — но не забывай, что ты еще не бог. И не станешь им, я это тебе обещаю. От своего имени… и от имени прочих.