Костёр и Саламандра. Книга третья - Максим Андреевич Далин
— Леди-рыцарь, ты лучшая, я знаю. Ты впрямь была бы очень полезна — на месте. Но в рейде… нет. Это очень серьёзный риск — и я не уверен, что оправданный.
Я потянула руку:
— Ты сам сказал, что полезна!
Клай её удержал.
— И повторю. И ещё десять раз повторю. И мессир Валор подтвердит. Если бы ты могла пройти Зыбкими Дорогами — я первый бы сказал, что это необходимо. Но с ними — не доедешь ты. Просто и легко. Не доедешь. И более того: если заставишь их тебя взять — поставишь весь план под вопрос.
— Почему ещё?
— Карла, ты видела их на марше, когда Ильк тебя вёз в своём седле. Представь, что ты верхом, одна — и никто тебя не держит. И вот такую скорость. Ты не сможешь контролировать лес. Ты не сможешь контролировать ничего, у тебя будет одна забота — как бы не вылететь из седла под копыта. А у парней Майра одна забота — тебя не потерять. Они проворонят всё на свете, их голыми руками можно будет брать, потому что они будут думать о твоей безопасности, а не о рейде.
— Я научусь! — еле выговорила я, пытаясь втягивать слёзы обратно. — Я чувствую, Даром чувствую, что мне надо там быть! Обязательно!
Валор слушал и качал головой.
Клай прижал мою клешню к фарфоровым губам и задумался. Думал, наверное, минуту или больше — и я ждала. Потом выпрямился и меня выпустил. И медленно проговорил:
— Так. Верю твоей интуиции, помню, какова ты в работе. Понимаю, что ты можешь понадобиться. Вот просто как воздух можешь понадобиться — именно там, именно ты. Но просто знаю — знаю, понимаешь! — что ты не доедешь, если отправишься в рейд, как планируешь. А Майр тоже хорош — Барна брать боится, а тебя взять готов. Барн хоть немного поездил…
— Ты не понимаешь, — сказала я мрачно. — Меня ведёт, тащит, я чую. Я — как Тяпка, мне хочется стойку делать. Мне надо там быть!
Клай переглянулся с Валором. Валор махнул ресницами — и я подумала, что отрицательно махнул, но ошиблась.
— Я вижу в ваших словах резон, деточка, — сказал Валор. — Но не желал бы принимать поспешных решений. Нам всем надо думать и думать, дорогая. Думать. В том виде, в каком вы сейчас всё это представили, неприемлемо. А как осуществить… Будем рассуждать. Штаб с нами на связи, до операции по фронту приблизительно четыре дня. Это время — на раздумья. И на то, чтобы принять все меры, какие возможно.
17
Решение команда Клая нашла практически сразу — и ни у кого это решение никаких возражений не вызвало. Выглядело так: если я не могу ехать сама, значит, меня снова повезут. Мой друг Ильк привёл Шкилета к нашему штабу — и костяшку как следует изучили Валор, Клай и Майр. Здоровенный был конь — Ильк был прав, говоря, что он двоих снесёт и не заметит. Но все они дружно решили, что Шкилета надо немного переделать.
Пока мы изучали нарисованный Валором план «дыры», пока Клай учил Долику языку условных жестов, который использовали разведчики и диверсанты, пока Валор рисовал чудовищно древние и сложные розы, отнимающие волю у адских тварей, — в столице получили рапорт о нашем положении дел. Как сказал древний поэт, «мёртвые ездят быстро»: в данном случае мы даже не стали дожидаться вампирской почты. Уже к вечеру первого же дня мы получили распоряжение из Штаба Армии, а лично я — записку от Виллемины.
У меня сердце сжалось, когда я разворачивала этот листок, пахнущий её фиалковыми духами. Мне настолько её не хватало, что иногда накатывало мгновенное желание бросить всё и бежать в столицу, — и сейчас оно накрыло снова. Но её слова, её ровный и изящный почерк, никогда, даже в моменты самого жестокого волнения, не превращающийся в каракули, — всё это меня встряхнуло и привело в чувство.
«Милая моя сестрёнка, — писала Вильма, — ах, как же я скучаю по тебе и как мне тебя не хватает! Весь жар моей жизни сейчас с тобой, я потихоньку молюсь, чтобы он тебе помог. Боюсь просить тебя возвращаться скорее — мы с тобой принадлежим Предопределённости, дорогая, и я знаю: ты вернёшься, когда закончишь работу.
И я тебя встречу, закончив работу.
Мы с тобой — хорошие девочки, мы справимся, ни на миг не сомневаюсь.
Передай милейшему мессиру Валору мой привет и благодарности его друзей-русалок! Только что я получила отличные новости. Сейчас передо мной лежит девятиозерская газета с передовицей, забитой паническими статьями: новейшие подводные корабли Прибережья нанесли страшный удар по рейду близ Драконьего Клыка, пустив на дно линкор „Непобедимый“ и миноносец „Сердце Мира“. Оба корабля принадлежали островитянам, но ходили под перелесскими вымпелами. Говорят, взрывы были чудовищны — настолько, что вылетели стёкла в портовых тавернах! Но ты же понимаешь, что „новейшие корабли“ или „газетные байки“ тут ни при чём, дорогая сестрёнка! Это русалки начали использовать наши подарочки — магнитные мины особой мощи.
У нас отличные союзники, но и сами мы никогда не знали себе равных на море! Остались сущие пустяки, дорогая моя, — научиться воевать и на суше. И я верю: мы уже многому научились. Если я верно понимаю известия, полученные от вампиров, мессира Валора и твоего друга Клая — мы готовим удар в очень чувствительное место. Надеюсь, им будет тяжело оправиться. Надеюсь, они не оправятся вовсе. Надеюсь на тебя. Желаю тебе везения и силы. Будь умна, будь хитра как кошка, быстра как ветер, просачивайся как вода, пусть никто не сможет тебя остановить, сестрёнка. Мы победим!
Я целую эту бумажку, как умею, милая моя Карла, и представляю, что ты целуешь меня. До радостной встречи, дорогая».
Мне стоило большого труда взять себя в руки и дочитать. И потом я сунула за корсаж эту мокрую насквозь бумажку. Там, от тепла, она быстро высохла.
«Пожалуйста, не волнуйся за меня, — написала я в ответ. Мой почерк, если честно, выглядел гораздо хуже. — Мы уничтожим эту поганую дыру, заделаем, чтобы и следа не осталось. Спасём, кого сможем. А прихвостней ада отшвырнём от нашей границы. Правда. И всё со мной хорошо, так и будет, ты же всё сделала, чтобы так и стало. А целовать письмо я не буду. Я лучше тебя, потом».
Кроме этого моего письма наш гонец-некрокавалерист взял ещё письма Валора, Клая и Майра. Я думаю, эти письма были в
