Через Великий лес - Катерина Камышина
Скаю понадобилось время, чтобы совладать с голосом.
— Спасибо, господин, — произнёс он наконец, — но ты мне ничем не поможешь. Ты и так больше сделал, чем… — он с трудом проглотил комок в горле и вытолкнул из себя слова, мучительные, как старые занозы: — Никто меня не ищет. Меня изгнали. Так что неважно теперь, какого я был рода… Ты не бойся, господин, — добавил он отчаянно, посмотрев наконец Йокту в лицо, — даю тебе слово, я не убийца, не вор, не безбожник, не клятвопреступник. А изгнали — потому что мой наставник — колдун… А ведь если бы не он, Проклятые бы все Яблоневые равнины кровью залили… А они…
Он почувствовал, как закипают в глазах злые слёзы, и стал смотреть на железную «лапу».
Повисло молчание, но оно больше не душило. Без страшной тяжести бесчестного обмана ему стало легче дышать. Камень, который он спрятал под рубахой, толкался теплом, будто говорил: ну вот, теперь ты всё сделал как надо.
Йокт выпустил изо рта облачко табачного дыма и покачал головой.
— Да, слыхал я, что у вас на юге до сих пор по Прежнему Закону живут, а не больно-то он мягок. Но чтоб ребёнка изгнать…
— Я не ребёнок, — проворчал Скай.
Они с Йоктом посмотрели друг на друга и улыбнулись.
— Знакомые речи. По сто раз на дню их слышу, — сказал Йокт насмешливо. Глубоко вздохнул, встал с чурбана и хлопнул Ская по плечу. — Ну а мне-то что за дело до южан? Живи в моём доме спокойно. Ты только с Иреком и малышами про изгнание не говори — где им понять. А Ирек хоть парень и здоровый, ума у него столько же, сколько у Веснушки.
Скай кивнул. Он и сам заметил, что Ирек чересчур ребячлив для своих тринадцати зим. В Фир-энм-Хайте его бы застыдили совсем, особенно мальчишки.
Первое, что сделал Скай, вернувшись в дом, — опоясался мечом. Без намерения обидеть хозяев, просто так ему стало гораздо спокойнее. Потом он ушёл на задний двор и долго сидел там один, глядя на кур и розовеющее небо. Откровенно говоря, он просто прятался от Ирека — не хотелось на бесконечные вопросы отвечать.
Вместо Ирека пришли Вихор с Веснушкой, робкие и любопытные. Вихор потоптался, смущённо шевеля пальцами босых ног, и наконец попросил:
— Можно мне подержать немножко меч?
Скай кивнул. Когда он был помладше, постоянно выпрашивал меч у Вайсмора и у двоюродных братьев. У отца просить не решался.
Вихор взял меч обеими руками, сияя от восторга.
— Тяжёлый! — сказал он шёпотом, а Веснушка добавила:
— И красивый.
Закатное солнце играло на клинке.
— Он тебе от отца достался?
— Нет. От старшего брата.
— Он сейчас на войне?
Скай посмотрел по очереди в их серьёзные глаза, не зная, как лучше ответить таким малышам, да ещё иноверцам.
— Он… у Имлора. Он умер. Не в эту войну, в прошлую. Вы, наверно, её и не помните…
— Нам бабушка рассказывала, — возразила Веснушка и кивнула на Вихра. — У него на той войне тоже умер брат.
— Вот как… — Скай смутился. Он не знал, что сказать.
Вихор со вздохом вернул ему меч.
— А какой он был?
— Кто?
— Твой старший брат. Расскажи про него.
— Вайсмор-то? Он был… смелый. Добрый. С каким хочешь оружием управлялся. И весёлый. И…
Но как расскажешь про тысячи мелочей, которые были ему так дороги? Как целую память о человеке уместить в несколько слов?
После ужина все собрались вместе. Зажгли плошки с маслом, и при их рыжем свете бабушка принялась штопать Скаев плащ, а Лайяр, Тойт и Саанья занялись какими-то домашними делами.
— О Проклятых на юге все уже слышали, — сказал Ирек мрачно. — О битве в Рдяницу… И что в Йенльянде совсем беда. Ты бы знал, как все всполошились, когда огни зажглись! А потом народ с юга повалил, я их сроду столько не видел…
— Многие домов лишились.
— Да. Ну, мы делаем что можем. Видел — ров роем, стену будем ставить. И ополчение созывают… А ты, значит, всё своими глазами видел? Расскажи!
Скай рассказал как сумел, длинно и сбивчиво. Про то, как стражники ему не верили, и как Хермонд не хотел пускать его в битву, и как он едва не свалился с перепуганного Злыдня, и как на поле боя оказался без меча и с чужим щитом. О сигнальном огне, о заклятьях Колдуна, о Проклятых и о том, как ужасно было оказаться пред ними. Потом и о Хиллодоре пришлось рассказать, и о крепости с мертвецами. Только про изгнание, про Звезду Тишины и про Сокрытую Гавань он промолчал.
Наконец все легли спать. Скай и Ирек лежали рядом на полатях. От печи шло тепло, славно пахли сушащиеся на нитках грибы, но сон всё не шёл. Скай лежал и смотрел в темноту. В голове у него всколыхнулось разом столько тяжкого, тошного, страшного, что хоть вой.
Ирек тоже беспокойно возился и пыхтел.
— Эй, — прошептал он наконец, — ты спишь, Вейтар?
— Нет, не сплю.
Ирек тоскливо зашмыгал у его плеча.
— Если… может, они и не нападут вовсе, но если… А отец на Востоке… Дядя Йокт ведь не пустит меня сражаться? А, как ты думаешь?
Не пустит, конечно, и будет прав, подумал Скай мрачно. Но вслух он сказал:
— Если Всякое может быть.
— Да… Я подумал: может, если пойду в ополчение и мечом научусь владеть…
— Этому за неделю не научишься, — бросил Скай, но прозвучало это высокомерно. — Я с пяти зим учусь, а и то…
— Хотел бы и я так же, — завистливо вздохнул Ирек. — Как ты. В настоящий бой, чтобы все увидели… Чтобы… приключения всякие… Ничего не бояться, и чтоб никто не указывал…
Скай и сам не знал почему, но от этих слов вскипел, как от самой настоящей оплеухи.
— Да что ты про меня знаешь! — яростно прошептал он. — Ты не знаешь, какой я трус! И каково это, когда они бегут на тебя… никакого геройства нет, только страшно… Если бы ты видел, ты бы… Они Квиара на куски разорвали! На куски! а ты…
«А тебе уже тринадцать зим! — сказал ему в ухо голос Хермонда. — Пора тебе повзрослеть».
Скай не выдержал и отвернулся. Натянул лоскутное одеяло до подбородка и стиснул зубы.
Ирек ничего не ответил. Но ещё долго вздыхал и ворочался с боку на бок.
* * *
Скай боялся, что задел Ирека всерьёз, но
