Через Великий лес - Катерина Камышина
— Что же ты, Ирек! Предупредил бы хоть, а то у нас ведь и не прибрано как следует…
— Всё лучше, чем на постоялом дворе в клоповнике, — жизнерадостно отозвался Ирек. — А у него вон и денег нет. Ты его накорми, он неделю не ел.
— Вовсе не неделю, — выпалил Скай с горячим унижением. — Я… ничего не надо, не беспокойся, пожалуйста, госпожа…
— Ну да, — ухмыльнулся Ирек. — Ты себя-то видел? Ты же совсем доходяга. Ветерок дунет — свалишься.
Мать отвесила Иреку легчайший подзатыльник.
— Ты что меня позоришь? Или я тебя не учила, как с гостями разговаривают?
— А что я? — завопил Ирек, нимало не смущённый. — Ты сама на него посмотри: еле на ногах стоит! И застыл, наверно, босиком-то по такой грязи…
— У меня есть сапоги, — отчаянно проговорил Скай, будто это могло сделать ему честь в глазах хозяев. — Правда, есть! Я не… — «я не попрошайка какой-нибудь», хотел сказать он, но не смог, потому что чувствовал себя попрошайкой. — Я не потому босиком. Подмётка просто оторвалась…
Ирек прямо загорелся от радости.
— Доставай их скорее! Ну, чего ты! Я же тебе говорил, что в мастерской помогаю. Да я тебе любой сапог в два счёта…
— Хвастун бессовестный, — крикнула с кухни Тойт.
— Сама ты!.. Дядя Йокт мою работу хвалит! Скажи ей, ба!.. Давай свои сапоги, — Ирек потянулся к Скаевой сумке, но тот увернулся.
— Не надо… Спасибо, но…
Но тут дверь у него за спиной открылась, и густой бас спросил у него над ухом:
— Что тут у вас за шум?
Ирек мигом вытянулся в струнку, как перед боевым командиром, и виновато зашмыгал.
На пороге стоял большой, грузный человек с коротко остриженной бородой. У него были густейшие брови и пристальные, глубоко посаженные глаза. С первого взгляда делалось ясно: с таким человеком не шутят.
Скай поклонился.
— Здравствуй, господин.
Тот шевельнул бровями, будто удивился.
— Ну здравствуй, коль не шутишь. Ты кто таков? Что за птица перелётная?
— Меня зовут Вейтаром. Я… иду из Фир-энм-Хайта.
— Он наш гость, дядя Йокт, — не утерпев, встрял Ирек. — Я его пригласил, потому что он от голода еле живой и у него денег нет.
Скай покраснел до слёз и уставился на свои несчастные ноги. Корка грязи на них засохла, потрескалась и отваливалась кусками.
Но Йокт сказал только:
— Что же вы гостя держите на пороге? Проходи, Вейтар из Фир-энм-Хайта, и садись за стол. В моём доме тебе всегда рады…
…и всегда есть для тебя кров и хлеб, вспомнилось Скаю голосом хрониста Ханагерна. Жгучий стыд удесятерился. Изгнанника бы никто не принял. Для изгнанников нет закона гостеприимства. Если бы они только знали…
Но он просто не мог сейчас признаться. Нипочём было себя не заставить. Лучше уж сбежать, чем всех обманывать…
— Мне бы умыться сперва, — промямлил Скай под прямым взглядом Йокта. — Куда мне за стол… такому грязному.
— Поучился бы, Ирек, — одобрительно сказала старуха, и тот засопел сердито.
— У меня как раз вода нагрета для Ирека, — улыбнулась Скаю Лайяр. — Вот и вымоешься с дороги. Подожди только, я возьму кое-что…
Его вялых возражений никто не слушал. Ирек попросту отобрал у него сумку и бурдюк с водой и деловито передал бабушке.
— Снимай давай плащ.
Чтобы не выглядеть вздорным упрямцем, Скай уныло расстегнул заколку. Всё равно не сбежать без сумки. Там ведь хроника…
Ирек с восхищением встряхнул плащ.
— Ого какой! Ишь ты, белёхонький! Как ты так ухитрился?
— Это… такой плащ, — скованно объяснил Скай, который в своей измочаленной одежде чувствовал себя хуже, чем голым. — Если и замарается, его только высушить и отряхнуть потом — и всё. Это у зеленоволосых такие плащи…
Ирек вытаращился на него.
— У зеленоволосых? Ты их видал? А правду про них говорят, что…
— Ирек, — строго сказала ему мать, возвращаясь из комнат со свёртком.
— Ладно, ладно… Меч-то тоже давай. В баню с мечом собрался?
Скай безропотно отдал ему перевязь с ножнами. На него вдруг навалилась непомерная усталость.
Тот взял ножны с благоговейным трепетом.
— Тяжёлый!.. Ты им хорошо владеешь, покажешь мне?..
— Ирек!
— Ну что? А чего ты в сарте, если с мечом? Если Нарекли, то чего же…
— Ирек, — с отчётливой угрозой сказала старуха, но Скай решил, что на последний вопрос лучше ответить.
— Меня Нарекли в пути. Так в сарте и остался.
Ирек снова встрепенулся.
— Ты с наставником путешествовал, да? А он…
— Ирек! — рявкнул Йокт так, что все вздрогнули. — А ну, болтун окаянный, поди сюда, побеседуем.
И он захромал к столу со странным стуком. Скай только теперь заметил, что одна нога у него ниже колена деревянная.
— Идём, Вейтар. Я тебя провожу, — сказала ему Лайяр.
Прежде чем дверь за ними закрылась, Ирек успел крикнуть:
— Ты давай побыстрее там, ладно? Ой… И горячей воды мне оставь!.. Ой, дядя, ладно, ладно, молчу я!
Они обогнули крыльцо и поленницу под навесом, колодец, курятник и остановились перед баней. Из трубы поднимался дымок. Пахнуло очень по-домашнему, и Скай подумал отчаянно: надо удирать скорее.
Лайяр поставила его перед собой и оглядела с ног до головы так пристально, что Скай совсем струсил.
— Должно быть впору, — сказала она тихо и подала ему свой свёрток. — Возьми. Это одежда моего старшего сына, Арвейка. Иреку не сгодится — он плечами в деда пошёл.
— Нет, — взмолился Скай с ужасом, — госпожа…
Но она рассмеялась.
— Какая же я тебе госпожа? Экий ты учтивый… Возьми, я тебя прошу. Ты из своих штанов-то ведь вырос уже — смотри, как ноги торчат.
— Это всё равно. Не надо. Мне в ответ нечего дать, так… так не годится!
Лайяр легонько погладила его по плечу.
— Окажи мне, Вейтар, эту услугу. Позволь мне сделать тебе маленькое добро. Тогда, может быть, кто-нибудь на Восточных Берегах сделает добро другому юноше.
— Арвейку, — сказал он шёпотом.
— Арвейку, — улыбнулась она и ушла.
Скай тяжело вздохнул и открыл дверь в предбанник. Вошёл и окунулся в сумрак и влажный жар, от которого сразу стало так хорошо, что мурлыкать захотелось. Он отыскал мыло с мочалом и долго, с остервенением оттирал грязь и пыль, пока кожа не запылала, как после ожога. За стенами бани кудахтали куры, где-то тавик ревел, вопили дети, вода с плеском и журчанием стекала между досками пола, и все эти мирные звуки действовали на Ская, как колыбельная.
Он придирчиво осмотрел свои руки и ноги: чистые ли? Вспомнил, что Ирек говорил про него: доходяга… ветерок дунет — свалишься. Неужели правда? Неужели
