Октоберленд - Альфред Анджело Аттанасио
По трубам, где нельзя было видеть поворотов, он прошел в канализационную сеть замка. Всю дорогу сопровождала его мелодия капель, пока он не пробился через изоляционный фильтр в катакомбы вентиляции. Здесь индикатор амулета показал на вентиляционные шахты, идущие по каменным стенам вверх, в комнаты гоблинов.
Нетте висела вверх ногами в паутинном коконе. Н’драто увидел ее через вентиляционную решетку в полу, затянутую паутиной. Он выбил решетку и вышел в зловонную комнату. Тут же у него в куртке стали лопаться жезлы силы, раскалываясь пополам — это Чарм вытягивался из них, — и в ноздри забилась тяжелая вонь.
Лысые, раздутые, бледные младенцы смотрели на него, пятеро из них сгрудились в углу, у каждого один налитый кровью глаз смотрел пристально, зрачок расширен, а веко второго глаза опущено, расслаблено, его пятнистая кожа подергивалась. Крошечные рты изогнуты грустной и злобной улыбкой.
Н’драто вынул чармострел, направляя его на паутинный покров. Он полз по этой кремовой слизи, и Чарм истекал из него. Тело отяжелело, неуклюжие руки отказывались шевелиться, онемевшие пальцы не могли оттянуть зарядный боек и нажать на спуск. Страх захлестнул его — и отхлынул.
Как занимается рассвет в мрачном небе, так и в нем всколыхнулась радость. Он выпустил рукоять оружия и сел в густом и ароматном шелке Милых. Он смеялся пустой полноте своего бытия, своей совершенной сущности.
Черные глазки засверкали весельем, и он улыбался в облаках херувимов, смеялся тем ужасам, которые умел наводить в других, чтобы любить себя. Все это кончилось. Он более не убийца, он даже не человек более. Он просто здесь, с Милыми, свободный от всего, чем он был.
6
АНГЕЛ СУДЬБЫ
Гоблины оплели Н’драто своими радостными нитями и подвесили к потолку. Это заняло много времени, потому что они двигались медленно в этой холодной реальности, далеко от жаркой своей родины внутри Извечной Звезды. Замедленность движений происходила еще от грусти, от одиночества. Им не хватало своего лесного дома, прежней жизни крошек-эльфов. Темный отец обманом заманил их спуститься в сон его жены. Он сказал, что они будут как боги — но не сказал, что они будут как боги среди демонов.
Вот так гоблины воспринимали людей — как демонов, которые дрались и убивали друг друга за землю и Чарм, которые загребали себе побольше, когда их собратья голодали и даже умирали от голода. Ни один крошка-эльф не сделает такого с другим созданием, тем более своего рода.
Темный отец обманул их, и сейчас возврата не было. Они слишком остыли, чтобы выбраться обратно из этого сна. При таком холоде легче было спать, плести сновидения о счастливых днях среди листвы, где радость настолько переполняла их, что они даже не сознавали своего счастья.
Зачем темный отец так поступил с ними? Затем, что мог это сделать. Безымянная, создавшая эти миры, верила, что готовит оболочку знания для рождения своего дитяти. Она думала, что младенцу будет лучше родиться в свет, свет его матери, пролитый в пустоту и заполнивший холодную тьму своим теплом и энергией.
Темный же отец хотел взрастить свое дитя в глубине ночи, где тьма двигалась как огромная черепаха времени, распространяя собственную тень с настойчивостью, которая каждую эпоху погружала в забвение, каждый век задувала как свечу. И там младенец научится создавать свой собственный свет. Юной душе придется научиться рождать собственную надежду, собственное лицо времени, собственные светлые зеркала звезд, собственную дорожную карту небес. Это трудный путь, путь неизвестности, который ведет к силе, — путь темного отца.
Это знание гоблинов не утешало. Они хныкали в печали и улыбались грустно друг другу — дураки, знающие, что их оболванили. Ничего им не оставалось, как смириться с собственным жребием и бороться всеми силами и хитростью со злом, заполонившим этот мир. Таков был ангел судьбы гоблинов — биться против чудовищной судьбы демонов.
Поэтому они связали демона Н’драто. Покрытая сонными выделениями их тел, его зловонная шкура сияла, он висел как луна, мешок слоистых лунных лучей, сплетенных вместе — еще один сон, которого не хотел никто.
Извергая яичные массы из отверстий между ног, гоблины готовились общаться с этим демоном. Это была нелепая работа, неприятная каждому из них, и все же ее надо было сделать, чтобы продолжать битву. Скользкие скорлупы яиц выступали из тел эктоплазменными пузырями, пульсируя бурлящими внутри телепатическими химикатами.
В ужасе обняв друг друга, гоблины ждали. Сердца их бились, как маленькие зверьки. Они сбились в кучу, храбрясь, все за одного. Прибыв на Ирт, они поняли, что любовь — не пение птиц, как они когда-то думали. Любовь — зверь с мощными челюстями, как сама смерть.
С шипящим хлопаньем яйца выпустили свою гормональную начинку. Демон, пойманный последним, конвульсивно дернулся, когда пары проникли в его череп и проложили новые пути в его злобном мозгу.
Гоблинов охватил страх. В мозгу Н’драто они прочли о его вторжении в меловой дом спящих собратьев и взвыли. Крики и плач зазвенели как колокол на лесной поляне, летя через весь лес и лиги морских просторов к спящим.
Проснитесь! — кричали гоблины, ибо увидели волхва и его подругу, Джиоти, в пещерном храме. — Проснитесь и защищайтесь! Демоны среди вас!
Схватившись друг за друга, гоблины погрузились в собственный питающий аромат, усиливая свою телепатическую мощь. Они с ее помощью через весь мир дотянулись до безмозглых зверей, чей пустой разум лучше всего держал их команды.
Тролли! Тролли, быстрее к Дому Гоблинов!
Дождь набросил сети на Марь Гоблинов, вылавливая древесные альковы и дымную подстилку болота по настоятельному приказу гоблинов. Из бочагов и топей полезли тролли — гуманоиды с металлической кожей и запавшими глазами на клыкастых мордах.
Молния повесила свой фонарь, и серебристый свет затрепетал, погас и снова зажегся поодаль. При этой безумной иллюминации тролли сбились в кучу, шлепая под дождем к соляному куполу, где лежали потревоженные гоблины.
Они зашевелились и стали пробуждаться. Сны, полные слоистых облаков и шелестящих полей перистой травы, растаяли. Затрепетали и открылись пятнистые веки, дергаясь в пылающих вспышках молний, что пробивались сквозь трещины купола, дрожа от холода.
Какие-то огненные языки заметались между ними, и гоблины сжались от страха, увидев среди себя двух демонов.
Слившись
