Остров дракона (СИ) - Халезов Виктор Николаевич

— Я постараюсь сильно не шуметь, — виновато потупился гном.

Фритониец долго молчал, прежде чем заговорить вновь.

— Будь по-твоему, — снисходительно произнес де Баталья. — Жизнь Энрико стоит дороже десятка бессонных ночей.

— Не жизнь, — поправил капитана карлик. — Он восстанет в обличьи нежити.

— Мне все равно, кем он станет, главное, чтобы выполнял свою работу не хуже, чем прежде, — молвил маркиз и, развернувшись зашагал вверх по лестнице.

От всего услышанного у торговца закружилась голова. Он тяжело опустился на стену, понимая, что вот-вот потеряет сознание. Эти вконец свихнувшиеся мореходы решили заняться поднятием мертвецов. Нет, в рабстве Кахазула определенно не могло произойти ничего худшего.

Бо вновь разместился на кухне. На нижнем ярусе стоял невыносимый дух рыбы, а в комнате Энрико, где до своего исчезновения ночевал Готрик, смердело еще хуже. Торговец вытянул ноги и задремал, облокотившись, спиной на стену. Сиденья, а тем паче чего-нибудь могущего послужить ложем в оной каморе не имелось.

Дебелый вернулся за полчаса до полуночи. Бо расслышал его тяжелую поступь, как только гном вошел в каюту де Баталья. Через короткое время пузан спустился вниз. В комнате властвовала темнота, едва рассеиваемая проникавшим через окошко лунным светом. Помимо книг, гном приволок внушительную сумку, набитую колдовскими принадлежностями. Кроме того, из-за пояса карлика торчал лишенный ножен изогнутый кинжал.

Бо подтянул к себе ноги и вжался в стену, дабы освободить Дебелому дорогу. Карлик прошаркал по комнатке, не обратив на свернувшегося в углу торговца никакого внимания.

Спустя пару минут из спальни Энрико вновь потекли заунывные песнопения. За занавеской мерцал неживой, бледно-зеленый свет, верно, исходивший от горевших колдовским пламенем свечей.

В кухне сделалось неожиданно холодно и Бо пришлось убраться на нижний уровень — подальше от нечистивой волшбы.

Он проснулся от болезненного удара в бок.

— Проклятье! Что происходит?! — спросонья выругался Бо. Толстяк с трудом разлепил глаза. Однако увиденное подействовало на него похлеще, чем ушат холодной воды.

Над ним, скорчив недовольную гримасу, возвышался полностью обнаженный де Баталья. Купец ощутил, как его глаза вылезают из орбит. Сначала его охватило безмерное изумление, спустя миг сменившееся непреодолимым ужасом. Ошарашенный торговец рванулся в сторону, ударившись затылком в стену.

Губы маркиза скривились в гадливой улыбке.

— Помоги мне умыться, — елейным тоном протянул маркиз.

— Изыди, мужеложец, — зарычал толстяк. — Зарублю! — руки лихорадочно шарили вокруг в поисках ножен.

— Ищешь вот это? — тощая рука фритонийца выудила из-за спины бракемар.

— Отдай, — подался вперед торговец, тщась схватить ножны руками.

— Помоги мне умыться, — повторил с лукавой ухмылкой маркиз, вновь пряча клинок за спиной.

— Я не мужеложец! — в гневе возопил купец.

— Я то же, — сухо молвил капитан.

— Тогда верни мне меч и проваливай! — рявкнул Бо.

— Никуда я не уйду! — топнул босой ногой де Баталья. — Ты мой валетто и обязан прислуживать мне во время трапез и омовений.

— Да я скорее сдохну, чем буду участвовать в подобном, — решительно заявил толстяк.

— Что ж, это легко устроить, — ядовито усмехнулся фритониец. — Коли ты отказываешься мне подчиняться, я отдам тебя на расправу гномам.

Маркиз развернулся и двинулся прочь из каморы.

— Верни, мой клинок! — торговец попытался вскочить, споткнулся, но вновь поднялся на ноги и бросился следом за капитаном.

— Передумал? — остановился на пороге де Баталья.

— Отдай меч, — выпалил толстяк.

Маркиз поджал губы и долго изучал его лицо испытующим взглядом.

— Держи, — фритониец протянул купцу оружие и, ехидно улыбнувшись, добавил: — Все равно он не спасет тебя от гнева наших низкорослых друзей.

Капитан чинно развернулся на пятках и вышел из комнаты.

Какое-то время Бо стоял в замешательстве, теребя в руках возвращенный клинок. Не без колебаний, он все же решил, что помощь пусть и отъявленному мерзавцу в умывании повлечет за собой куда менее плачевные последствия, нежели протаскивание под килем, освежевание али четвертование, кои ему вчера истово сулили гномы.

Глубоко вздохнув, Бо понурил голову и поплелся в комнату, где весело плескался в бадье, напевая какую-то непристойную песенку, маркиз.

Вопреки ожиданиям, споспешествование в банных делах не явилось чем-то ужасным. Торговцу пришлось лишь подать мыло, а после того, как фритониец вылез из кадки протянуть полотенце.

Раздобрившийся капитан, уходя, снисходительно молвил новоиспеченному слуге:

— Отныне можешь пользоваться моим гальюном.

«Вот тугодум. А ты думал, куда я со вчерашнего дня нужду справляю? Тебе в еду, что ли?» — провожая взглядом маркиза, подумал купец.

За весь день Бо не выбрался на палубу ни разу. Впрочем, он зело не алкал встречи с осердчавшими на него гномами. Купец не сидел без дела: готовил еду, ловил рыбу, прислуживал за столом игравшим в тшахир де Баталья и Сметливому.

К ночи опять нагрянул Дебелый, почти до самого утра мешавший уснуть торговцу монотонными псалмами.

Проснувшись, Бо отправился справлять нужду, путь его лежал через комнату, где покоился на топчане недужный Энрико. Торговец взвыл от ужаса, узрев старого фритонийца. Нагое тело испещряли причудливые знаки, вырезанные на коже кривым ножом, кой покоился тут же.

На крик сверху примчался маркиз, самыми гнусными из существующих ругательств кляня нарушившего его сон челядина.

Узрев то, что сотворил с Вислоусым Дебелый, де Баталья лишь пожал плечами и бесстрастно молвил:

— Надеюсь, это поможет.

Исключительно ради любопытства Бо решил проверить, жив ли усатый старикан. Преодолевая страх и омерзение толстяк подошел к кровати и нагнулся над распластавшимся фритонийцем. Тот едва дышал, как и раньше пребывая в глубоком забытьи.

Торговец спустился обратно в комнату с рыболовными снастями. Вчерашнего улова хватало на несколько дней, посему делать ему было нечего. Толстяк задумался. А что если Дебелый подымет Вислоусого на ноги? В подобное верилось с трудом, но все-таки. Это означало, что купец станет не нужен маркизу и тот без зазрения совести отдаст его на расправу гномам. К тому же ничто не мешало де Баталья раздобыть слугу на ближайшем обитаемом острове. Поразмыслив еще, Бо заключил, что рачения Дебелого вряд ли увенчаются успехом, впрочем, сие не отменяло необходимости того, что с корабля требовалось бежать и как можно скорее. Вестимо, торговец мог спустить на воду шлюпку де Баталья в любое время. Но подобное действие означало лишь мучительную смерть от голода и жажды спустя пару недель плавания по морским просторам.

Пелену мрачных дум рассеял раздраженный фальцет де Баталья, требовавший подать ему завтрак. Бо в расстройстве хлопнул себя по лбу. Он ведь не озаботился приготовить еду. Торговец сумел выкрутиться, подав на стол вяленую рыбу, залитую первым найденным на кухне соусом — ранжевой жижей с острым кислым запахом.

— Это отвратительно! — отведав немного яства, маркиз запустил в слугу подносом.

Торговец ловко увернулся, и рыбина с хлюпаньем шмякнулась о стену, медленно сползши на пол и оставив на красной древесине широкую полосу рыжей слизи.

— Прибери здесь и притоговь к обеду достойной стряпни, — сурово бросил капитан и вышел из каюты, верно, решив оттрапезничать с моряками.

Не придумав ничего лучше, Бо сварил уху, навроде вчерашней. Торговец сидел, вытянув ноги. Он заслуженно отдыхал после часа тяжкого труда, когда наверху хлопнула дверь и послышался разгневанный голос Де Баталья. Маркиз требовал слугу явиться к нему.

По обыкновению прокляв нерадивого хозяина, торговец тяжело поднялся и, не торопясь двинулся вверх по лестнице.

Фритониец сидел на стуле. Лицо его выглядело бледным, а губы гневно подрагивали. «Видно, завтрак с командой выдался не слишком удачным» — отметил про себя купец.