Маргарет Уэйс - Второе поколение

Дуган тяжело вздохнул, внимательно изучая носки башмаков.

— Гномы всегда утверждали, что они — избранный Реорксом народ, сотворенный из любви, а гномы-механики и кендеры получились в результате неудачных проб и ошибок. — Отовсюду послышались возмущенные крики — гномы-механики явно сильно оскорбились, но Дуган быстро успокоил их, резко развернувшись и пригвоздив к месту взглядом. — Согласно преданиям гномов, Реоркс создал Серую Драгоценность им в подарок, а механики просто украли ее.

Раздалось еще более громкое шиканье, но тут же стихло.

— М-да... Мне кажется, — сказал Стурм, еще раз зевнув, — что настоящую историю знает только Реоркс.

— Не совсем так, парень, — произнес Дуган смущенно, — поскольку... понимаете... я знаю настоящую историю. Потому и отправился за артефактом.

— И которая из услышанных нами правильная? — поинтересовался Танин, подмигнув Палину.

— Ни одна, — ответил гном, еще сильнее смутившись. Голова его поникла, а руки принялись теребить золотые пуговицы насквозь мокрого и обвисшего бархатного камзола. — Вы... э... понимаете, — пробубнил он так, что слова было крайне трудно расслышать на фоне шума бьющихся волн и шлепающей по палубе рыбы, — Реоркс... мм... проиграл-серую-драгоценность-в-кости.

— Чего? — переспросил Палин, пригнувшись ближе.

— Он-ее-проиграл, — промямлил гном.

— Все равно ничего не понятно...

- ОН ПРОИГРАЛ ЭТУ ПРОКЛЯТУЮ ДРАГОЦЕННОСТЬ В КОСТИ! — заорал во всю мощь легких Дуган, подняв лицо и гневно глядя вокруг.. Перепуганные гномы-механики тут же разбежались в стороны, и многие из них получили по голове со свистом пронесшимся в этот момент парусом. — Моргион, Бог болезней и разложения, обманом заставил Реоркса сделать Драгоценность, понимая, если хаос вырвется в мир, его власть будет расти. Потом он раззадорил Реоркса поставить Серую Драгоценность на кон и... — Гном замолчал, угрюмо уставив взгляд на роскошные башмаки.

— И продул ее в кости? — закончил фразу пораженный Стурм.

— Да, парень, — сказал Дуган, тяжело вздохнув. — Знаете, у Реоркса есть одна маленькая слабость. Совсем маленькая, заметьте — во всех других отношениях он самый прекрасный и благородный господин из всех, каких можно только надеяться встретить. Но, — гном опять вздохнул, — он действительно любит бутылку и хороший спор.

— О, так ты знаком с Реорксом, — пробормотал Стурм, зевнув так, что чуть не вывихнул челюсть.

— И с гордостью говорю об этом, — серьезно заявил Дуган, погладив бороду и подкрутив ус. — С его помощью мне удалось после долгих лет поисков обнаружить Серую Драгоценность. При содействии парней на корабле, — ударил он проходившего мимо гнома-механика по плечу, отчего тот волчком закружился по палубе, — и с помощью троих молодых людей мы добудем его и... и... — Дуган умолк, словно в замешательстве.

— И?..

— И, естественно, вернем Реорксу,— закончил гном, пожимая плечами.

— Естественно,— отозвался Танин. Он посмотрел на Стурма, который уснул прямо на палубе, и поймал гнома-механика, который уже бежал прочь со шлемом брата.— Эй! — сердито закричал старший, тряся вора.

— Только-хотел-посмотреть-на-него! — зачастил тот, сжавшись. — И-хотел-его-тут-же-честно-вернуть. Понимаешь, — заговорил он медленнее, когда Танин ослабил хватку,— мы разработали новый революционный проект шлема. Осталось решить только несколько проблем, вроде того, как снять его с головы, вот я...

— Спасибо, меня это не интересует, — проворчал Танин, выхватив шлем у восхищенного карлика. — Давай, младший,— обратился он к Палину,— помоги дотащить Стурма до кровати.

— Где тут кровать? — утомленно спросил Палин. — И кстати, нет, я не собираюсь спускаться обратно в вонючий трюм.

— Я тоже,— ответил Танин. Он оглядел палубу и вытянул руку. — Вон та хлипкая конструкция подойдет — за неимением лучшего. По крайней мере, там сухо.

Показывал он на несколько досок, которые были умело и остроумно подогнаны, образуя убежище. Оно находились ниже того места, где проносился парус, и защищало лежащих внутри от воды и падающей сверху рыбы.

— Это, — самодовольно заявил Дуган, — моя кровать.

— Это была твоя кровать! — отозвался Танин, затем нагнулся и потряс Стурма. — Проснись! Мы не собираемся тебя тащить! Поторопись, пока этот проклятый Богами парус не вернулся.

— Что? — Стурм сел и начал сонно моргать.

— Вы не можете так поступить! — взревел гном.

— Послушай, Дуган Красный Молот! — жестко сказал Танин, нагибаясь и сурово заглядывая гному в глаза. — У меня похмелье, меня укачало, и я весь день ничего не ел. Меня промочили насквозь, швырялись рыбой, сверху скрежетал ненормальный парус, а потом меня едва не замучили до смерти скучными детскими сказками! Я не верю тебе и не верю в дурацкие поиски артефактов. — Он помолчал, кипя от гнева и потрясая пальцем перед носом гнома, затем продолжил: — Я собираюсь спать где хочу, а когда почувствую себя лучше, клянусь Богами, заставлю этих маленьких ублюдков развернуть свой корабль и взять курс домой!

— А если я тебя остановлю? — произнес Дуган, угрожающе щурясь. Казалось, яростные выпады Танина ничуть его не смутили.

— Тогда у этого корабля будет новая носовая фигура, где бы он ни находился! — процедил Танин сквозь зубы. — И она будет иметь длинную черную бороду!

Старший брат сердито подошел к шалашу и залез внутрь. Заспанный Стурм вполз следом.

— Гном, я бы на твоем месте не вставал у него на пути, — посоветовал Палин, спеша следом. — Он вполне способен сделать то, что обещал.

— Неужто, парень? Буду иметь в виду, — ответил Дуган, глубокомысленно теребя бороду.

Укрытие было заполнено гномскими вещами — большей частью яркой, разноцветной одеждой. Все это Палин бесцеремонно отпихнул ногой. Танин растянулся на палубе, Стурм свалился рядом, и оба мгновенно уснули, как будто младший брат накинул на них заклятие. Палин устроился на оставшемся месте, надеясь, что сон придет к нему так же быстро.

Но он не участвовал в сражениях, подобно братьям. Стурм мог спать в полной броне на песке в пустыни, а Танин, как известно, блаженно храпел, когда молния разнесла стоявшее рядом дерево. Промокший до костей, дрожащий от холода Палин лежал на палубе и предавался отчаянию. Он хотел есть, но каждый раз, когда думал о еде, желудок начинал подкатываться к горлу. Все мышцы болели, рот наполняла соль морской воды. Юный маг с тоской вспоминал дом и долину: чистые, душистые простыни, часы мирных занятий, когда он сидел под огромными ветвями валлина, держа на коленях книгу заклинаний.

Закрыв глаза, Палин попытался удержать слезы тоски по дому, но не смог. Протянув руку, он коснулся посоха Магиуса и внезапно вспомнил дядю. Из-за чего? Юноша понятия не имел. Рейстлин умер задолго до рождения Палина. Вероятно, это из-за посоха... Или он вспоминает какой-нибудь рассказ отца, который сейчас, из-за усталости, кажется реальным. Как бы то ни было, Палин ясно видел Рейстлина, лежащего в мрачном дождливом лесу. Закутавшись в красные одежды, маг кашлял, кашлял до тех пор, пока не стало казаться, что он никогда не сможет дышать нормально. Юноша видел кровь на бледных губах, видел, как хилое тело содрогается от боли. Но не слышал ни одной жалобы. Палин тихо приблизился к дяде. Кашель прекратился, спазмы ослабли, и, приподняв голову, Рейстлин посмотрел племяннику прямо в глаза...