Князь Полоцкий. Том I - Николай Тихонов
На последних словам голос Хальгу звучал всё яростнее, а к концу тирады и вовсе стал похож на рычание дикого зверя. Противно брызгая слюной, киевский воевода воздвигся над Рёнгвальдом, как высокая волна над мелким рыбачьим судёнышком.
– Ты забылся, мелкий норегский ярл! – глаза Хальгу сузились, став похожи на едва заметные щели между плотного строя щитов, – Тебя привёл сюда, на совет вождей, воевода Хвитсерк Харальдсон! Тебе никто не звал сюда, в ромейские земли, в великий поход! Ты служил Харальдсону, и после его смерти повинен служить мне!
Рывок Рёнгвальда был стремителен. Миг, и к горлу свея приставлен остро отточенный нож, на глазах покрывающийся ледяной коркой. Собравшиеся вожди недовольно загудели, но Игорь лишь поднял руку, с интересом посматривая на полоцкого князя.
– Ты бессмертен, ярл? – вкрадчиво поинтересовался Рёнгвальд, смотря Хальгу прямо в глаза.
– И что же ты будешь делать? – в лицо полоцкого князя из пасти свея ударил смрад с роду не чищенных зубов, – Убьёшь меня?
– Убить? – голос Рёнгвальда звучал сталью, – Нет, это слишком просто. Запомни, Хальгу. Хорошо запомни. Я не служу никому. Покойный Хвитсерк Харальдсон пригласил меня в этот поход. Он был моим другом, поэтому я с радостью принял его приглашение. Он много сделал для меня, и я удовольствием отплачу ему тем же. Тебя я не знаю, ярл. И служить тебе не стану, как и никому из здесь присутствующих. Надеюсь, ты понимаешь, в чём тут разница?
– Как же ты будешь отдавать долги мертвецу? – насмешливо поинтересовался Хальгу, наклоняясь вперёд. Прислонённый в горлу нож чуть вспорол мясо на шее свея. Тонкая струйка горячий крови потекла по горлу воеводы.
– Его сын, Кёль Хвитсерксон, – произнёс Рёнгвальд в звенящей тишине, – Мой брат, сотник Турбьёрн Ульфсон, выловил его из воды, когда бился с ромейским кораблём. Именно магия мальчишки позволила потопить того ромея. Молодой Хвитсерксон спас меня и многих моих воинов, потому я в неоплатном долгу перед ним!
Хальгу, ухмыльнувшись, поднял руки ладонями вверх, чуть качнулся назад, отдаляясь от прислонённого ножа. Рёнгвальд убрал оружие в кармашек на поясе. Сидевшие вокруг вожди недовольно заворчали.
– Я призывая каждого воина севера, для которого слова клятвы ещё что-то значат, присоединиться ко мне! – громогласно объявил Рёнгвальд, – Вместе мы пограбим богатое ромейское побережье и вырвемся из ромейской ловушки! Вернёмся домой с богатой добычей, великими героями!
Ярл Хальгу перестал ухмыляться.
– Если крысы из града Палтэскью хотят бежать, пусть, – медленно проговорил воевода, – Я прямо сейчас сойду на берег, и сам буду грабить ромейские земли. И приму в свой хирд всех, кто хочет поступить также!
– Хальгу, ты ничего не забыл? – холодно произнёс Великий князь со своего места, – Ты присягнул мне! Ты обязан мне повиноваться!
Воевода мгновенно развернулся, обнажая длинный меч. Ближайшие дружинники князя и верные воеводы двинулись было вперёд, но Хальгу лишь указал оружием на спокойно сидевшего Игоря. Киевский князь спокойно ждал, что предпримет этот дикий свей. И лишь этот мимолётный интерес заставлял шальной огонь в глазах Киевского князя сдерживаться.
– Верно, я присягнул тебе, – также медленно проговорил Хальгу, угрожающего покачивая мечом из стороны в сторону, – Я и мои умелые хирдманы, большая часть которых нынче кормит рыб на дне Босфора! И всё из-за твоей, князь Киевский, наглости и жадности! Ты задумал великое дело, с которым не смог справиться! Боги отвернулись от тебя! Зачем мне вождь, который не люб богам?
Последние слова свейский ярл произнёс с явной издёвкой. Игорь закаменел лицом. Хальгу разжал пальцы. Его меч со звоном упал на доски к ногам Киевского князя.
– Я больше не служу тебе! – бывший киевский воевода Хальгу развернулся на носках сапог, – И призываю всех храбрых хевдингов, умеющих думать, поступить также! Присоединиться к тому вождю, от которого не отвернулись боги!
С этими словами Хальгу ловко перемахнул через борт, умело приземлился на жёлтый песок и растворился в ночи. Несколько сидевших норегов, чуть погодя, повторили действия свея.
На следующее утро войско Великого князя Киевского покинуло почти четверть оставшихся в строю воинов. Плохие новости на этом не закончились. Непонятно как, но всего за одну ночь бывший киевский воевода сумел договориться с большим печенежским ханом.
Ведомые отрядами лёгкой степной конницы под предводительством младших ханов, Хальгу занялся тем, чем обещал заняться – грабить богатые ромейские земли. Свейский ярл принял под свою руку всех желающих.
Византийская провинция Фракия выла от творившегося на её землях разбоя и грабежа. Маленькие городки пылали, один за другим открывая ворота перед нурманскими захватчиками. Колеса возов с ромейскими богатствами гнулись от тяжести, длинные вереницы пленников угрюмо плелись по побережью, к оставшимся на плаву судам.
Хальгу оказался удачливым вождём. Имея под своей рукой полторы тысячи умелых воинов, он даже сумел победить пять тысяч катафрактов под предводительством стратига Херсонской фемы Варды Фоки. Ромейская конница на купеческих судах переправились через Эвксинский понт, однако была с лёгкостью отброшена воинами Хальгу.
Свейский ярл, каким-то непонятным князю Игорю образом сумевший договориться с великим печенежским ханом, заманил стратига в ловушку и разбил наголову, взяв на конных катафрактах огромную добычу. Слава ярла Хальгу возросла ещё больше.
Великий князь Киевский, посовещавшись со своими воеводами, напротив, принял другое решение: как можно быстрее покинуть тёплые воды Эвксинского понта и с боем прорываться к устью Днепра, желая уйти домой, в Киев.
Рёнгвальд же за прошедшее время взамен утопленных в проливе двух драккаров обзавёлся сразу тремя. Верные погибшему киевскому воеводе Хвитсерку Харальдсону полторы сотни норегов, не пожелавшие служить Великому князю, присягнули на верность полоцкому князю, под покровительством которого был малолетний Кёль.
– Добрый ты вождь, Рёнгвальд Олафсон, – сказал тогда один из оставшихся в живых хольдов Хвитсерка, давний знакомый полоцкого князя, норег Торвальд Медвежья Лапа, – Так говорил Хвитсерк. Вечная ему слава!
Решение Игоря было принято, время ухода назначено, а значит, пора набивать трюмы оставшихся в строю кораблей дорогими южными товарами. Великий князь как будто забыл дерзкие слова, сказанные тогда Рёнгвальдом на совете
