Остров жизни - Иван Поляков
Такой подход Зое отнюдь не одобряла, и всё ж сознание её тут же пропело: «… мимо пасти с клыками, что в забуревшей крови».
– Клыки в багрянце, кровь в огне. Откуда выполз ты, из бездны? Мы не позволим жить тебе, на озере близ Визы.
«Ого!» Девушка бросила удивлённый взгляд.
– Да, так лучше.
– Зое!
Она не сразу узнала голос. Знакомый с детства, он всё ж таки звучал совершенно иначе. С надрывом и даже сверх того. Испуг и крайняя степень волнения звенели, и лишь усилие воли сдерживало их в лице и жестах. Одного взгляда хватило, чтобы Зое вдруг сделалось не по себе.
– М… мама?
Волосы женщины сбились, а несколько выбившихся прядей прилипли ко лбу. Столь редко покидающая дом, Марта совершенно не смотрелась на фоне сухого камыша, в глазах её читалось неподдельное беспокойство.
– Ивес. Где он?
Гай долго жевал этот вопрос. Рано или поздно он должен был объявить об с Зое отношениях… и сейчас их «отношения» с главой семейства были мирными как никогда…
Стоило ли портить?
– Я и Зое, – наконец решившись, начал он. Пожалел уже спустя мгновение.
Кустистая бровь мужчины чуть приподнялась. Глянув на него, Ивес вновь упёрся в засыпанную жёлтой листвой и сором тропинку:
– Ну да.
Юноша кашлянул в кулак. Можно ли что-либо добавить к столь всеобъемлющему заявлению?
– Понимаете мы э-э… как бы это сказать.
Как бы это сказать, чтоб не получить чем-то тяжёлым промеж глаз. Всё ж таки родство ясно чувствовалось.
Пчела. Она поджидала их? Да нет, навряд ли. Присмотревшись к полосам повнимательней Ивес подозрительно сощурился. Хотя всё возможно. Резкий взмах и… мимо! Вот ведь невезение!
– Да, вы вместе! – бросил мужчина в раздражении. – Это, знаешь ли, трудно было не заметить.
На вообразившей, будто она мельница, фигуре остановился изумлённый взгляд.
– И вы не против?!
Ивес охнул. В плече его что-то загадочно хрустнуло, и неподдельные страдания отобразились на заросшем грубой щетиной лице. Недогадливая молодёжь определённо взяла себе за цель свести его в могилу.
– А ты в курсе, что этой балаболке уже стукнуло шестнадцать?
– Ну да.
Сведя взгляд на носу, напротив которого остановилась полосатая зараза, Ивес резким движением зажал её в кулак.
– Ну вот. Кстати, держи.
Протянув руку, Гай едва успел поймать увесистый мешочек, что промчался в воздухе. Звякнул перебор монет и ладонь оттянул приятный груз. Уже спустя мгновение юноша узнал его, и дыхание сбилось, упёршись в кадык. Как реагировать на подобное было непонятно.
– Но это же.
– Это то, что вам нужнее, – проговорил мужчина, и взгляд его, тяжёлый и бесцветный, остановился на лице юноши. – Учти. Обманешь её, из-под земли достану.
В голосе не было ни особой злости, ни даже угрозы, и именно это пугало больше всего. Кадык юноши едва заметно дрогнул.
– Я… я не возражаю.
– Твою да через телегу, ещё б ты против был! – Заплечный мешок упал в сухую траву, разметав листья... – Так встань-ка в позицию, на которой вчера закончили. Встань-встань. И монеты убери. Выронишь – потом ползать собирать будешь.
Сделав как сказали, Гай с обычным неудовольствием поднял тяжёлую деревяшку. Ему это только казалось или в самом деле из дня в день яблоня становилась только тяжелее? Усталость не иначе. Разве способно было дерево и тяжелеть? Высыхать оно должно было! Всё это плечи и спина. Эх, треклятая доля.
Гай встал в позицию, поднял деревяшку, взмахнул и… повалился в траву, не удержав равновесие. Да что такое?! Он же только накануне проделал подобное больше полсотни раз! Где, спрашивается, справедливость?
Улыбка потонула в жёстких усах.
– Чего валяешься? – не удержавшись, бросил Ивес, и пальцы его потонули в щетине. – Умение, знаешь, само не придёт. Давай-давай. И на месте не стой. Шаг, взмах. До того края прогалины и обратно, – чеканя по-военному, скомандовал мужчина. И добавил чуть тише: – Посмотрим, как ты рухнешь на повороте.
Весьма приободряюще.
Проскрипев про себя пару бранных слов, затем ещё пару, чтоб уж наверняка, и на том успокоившись, юноша поднялся. Нога как точка опоры, корпус с разворотом и р-раз, будто тяжёлый колун рассёк воздух в попытке выдернуть ко всем угодникам плечи.
Удар. Два. Десять. Поворот! Гай полетел на усыпанный листвой дёрн, и кровь проступила на паре свежих ссадин: на локте и предплечье, поверх грязных полосок.
Юноша поднялся, и всё сначала. Точно механизм чеканящий одно и то же движение.
«Не люблю воду!» – вторил про себя юноша, всякий раз подныривая под руку несуществующего противника. И холодный пот пробивал его при одной мысли о помывке.
– Как сказал однажды Жак Кривой, – великое искусство рубки тем и отличается от резки кочанов, что при нём нужно двигаться.
– Умный человек был этот Жак Кривой, – заметил Гай, ясно ощущая, как всё сильнее с каждым взмахом плечевая кость выходит из сустава. Вываливается и, дёргая, посылает волны боли вдоль вздувшихся лопаток. Это сложно было не ощутить, можете поверить.
Ивес ковырнул в зубах жёлтым ногтем.
– Да нет. Так, идиот один. Обучал нас когда-то, с какого конца сподручнее браться за пику. Два часа и в первый ряд, всё одно кроме этого «знания» ничего не пригодится.
Взмах, и резкий выдох вырвался из горла.
– А если идиот, может не стоит его цитировать?
– Что? – бросил Ивес и приподнялся на локтях. – И кто это тебе сказал, что Жак Кривой был идиотом?!
– Вы же сами и…
– Он на два года побольше многих прожил! – Опустившись, мужчина в задумчивом недовольстве прищёлкнул языком. Взгляд его неспешно прошёлся по сквозящим зимой дырам в лесном пологе. – В последний год даже в чины выбился вроде б. Обидно, наверно. Через столькое пройти, чтоб голову в пустяшной, по сути дела, перепалке под Арлемом снесли.
– Пап!
Подпрыгнув, точно ошпаренный, Ивес поймал макушкой низкий сук. В спине его тренькнуло, и полностью обезоруженный мужчина вернулся к корням. Уже спустя пару мгновений, сориентировавшись на звук, Зое проломилась сквозь кустарник. Гай хотел было испугаться, но выражение у
