Яна Алексеева - Охотящиеся в ночи

Тусклый огонек, мерцающий в воспарившем вслед за солнцем и ветром сознании, неожиданно полыхнул обжигающе-алым пламенем. Резкая, режущая на куски боль заставила отшатнуться, и я стремительно рухнула вниз, в забывшее, как надо дышать, тело, замершее у окна.

Сведенные судорогой белые пальцы, вцепившиеся в подоконник, крошащаяся под когтями штукатурка.

Боль, кровь, отчаяние, страх…

Чьи? И что вообще происходит? От навалившейся слабости закружилась голова. Ненавижу такие вот вещи. Когда кажется, что уже все про себя знаешь, все возможности учтены и выявлены, вдруг что-то в тебе собирается — и раз! Выдает нечто невозможное, непонятное… И что с этим делать, абсолютно неясно.

На подгибающихся ногах я добралась до табуретки, съежилась, обнимая себя руками, и поняла, что меня буквально колотит от озноба. При сорокаградусной жаре. Так что же это было?

Проведем ревизию, не откладывая в долгий ящик. Я — полукровка, так и не сошедшая с ума, чудом пережившая оборванный ритуал на крови. Дальше — высший оборотень, Охотящаяся в ночи. Одиночка без семьи и рода, одинокий охотник. Мое призвание — рвать и убивать. Однако я умею видеть магию. Я легко читаю запахи прошлого и истинную суть живых существ, прошла слияние с родовой памятью, и она говорит со мной. Но я не знаю своего отца. Я могу охотиться на прошлое, читать и понимать то, что сохраняет память вещей, и интерпретировать инстинктивное знание в реальные слова. Я неконтролируемо проваливаюсь куда-то вовне и вижу — да, что поделать — вещие сны.

Я поймала на крючок демона и смогла пережить встречу с ним.

Я разделила силу с Пьющим кровь, добровольно признав его альфой и омегой собственного существования.

И я читаю мир… Ну хорошо, небольшой его кусок.

Что теперь? Бурчащий желудок подсказал. Есть пора. Но все же надо принять более человеческий вид. Обернувшись, я окинула себя критичным взглядом. В мутном окне отразилась перекошенная улыбка, выдающиеся вперед клыки придавали лицу жутковатый вид. Желто-оранжевая радужка блеснула хищными искрами, болезненно-пепельные волосы выбелили стекло. Тени деревьев плясали во дворе, шелестя листвой, заставляя щуриться, когда сквозь них пробивался свет. Казалось, что в стекле отражался призрак.

Прикрыв глаза, я покатала между пальцами колечко. Кожу покалывало. Вздохнув, натянула серебряную полоску на положенное место. С чего меня вообще потянуло его снять? Еле нашла — завалилось в щель между подоконником и стеной.

Вновь посмотрела в стекло. Все в порядке, смутный силуэт сероглазой, светловолосой и в целом на редкость неприметной девушки снова со мной, подмигивает в ответ из оконного проема.

Так, а теперь что там у нас в холодильнике?

Вытащив из надрывно гудящего агрегата шмат мяса, располовинила его здоровым ножом. Кусок поменьше шваркнула на сковороду, увесистое чугунное наследие тяжелого советского прошлого. Язычки пламени заплясали вокруг конфорки, добавляя сухого жара в и без того горячий воздух кухни. Как в духовке, право слово.

Эти домашние сетования славно отвлекали от тревожного осознания того, что я сама себя не то что не понимаю — не знаю!

Раздраженно стерев каплю пота с виска, я присела за стол и под шипение масла принялась гипнотизировать телефон. Дешевый черный сотовый лежал на ободранной столешнице и насмешливо подмигивал синеньким огоньком. Позвонит или не позвонит?

Собственно, контактов там только четыре. Павел, Жером, Ирина и Сев, Крадущийся, которого подруга мне сосватала в качестве гида по местным волгоградским достопримечательностям. Сейчас стоит, наверное, ждать именно его звонка. В конце концов, этот мошенник в курсе, что меня просили присмотреть за русалками, что бы это ни значило! Событие же наверняка всколыхнет все здешнее болото, ибо это не рядовое убийство, а жутковатая смерть нескольких молодых чистокровок. И ритуал на крови вдобавок. Какой именно ритуал надо бы, кстати, узнать.

Так вот, сижу и гадаю, позвонит или не позвонит. И, возможно, если бы я лучше разбиралась в логических построениях, то могла бы определить степень осведомленности Крадущегося о происходящем в городе по количеству времени, прошедшего с момента убийства и до звонка. Ну и соответственно ценность данного знакомства, на данный момент не очень большую.

Косясь на телефончик, я вывалила недожаренный кусок, покрытый корочкой и истекающий кровью сквозь трещинки, в щербатую тарелку с синими цветочками по краю, куртуазно положила вилку и узкий ножичек на цветастую салфетку, облизнулась, шумно вдыхая легкий дымок, поднимающийся от еды. Так-с… Не пожалейте денег на приличное мясо — и вот оно, счастье! Что еще хищнику, стремительно пробуждающемуся в душе, надо?

Теплая, сытая тяжесть уютно улеглась в животе, сок растекся по языку сладковатой свежестью, горячая корочка аппетитно похрустывала на зубах. На миг я забыла обо всем. Павел, смерти, русал, жара… все отступило перед примитивным сладким наслаждением, наполняющим тело силой, пробуждающим от спячки самую суть.

Ох, как я, оказывается, была голодна!

И тут зазвонил телефон. Бросив вилку, я схватила дергающуюся коробочку. В трубке сразу же заверещало:

— Волкова, ты знаешь, что произошло?!

И как-то слишком много восторга было в этом голосе.

— Приветствую вас, Всеволод Аскольдович, — чуть ли не приплясывая на табурете, ровно выдала я в ответ.

— Ты! — раздалось в ответ злобненькое и даже какое-то обиженное. Он что, думал, я буду прыгать от восторга, услышав его? Благодеяние, видишь ли, сделал, позвонил!

— Да, я. Так что случилось? Отчего вы так взволнованы? — Спокойнее надо, спокойнее.

Встала. Замерла на миг и закружила вокруг стола, задевая длинным подолом платья ножки.

— Убийство! Троих неинициированных русалов сегодня ночью превратили практически в фарш.

— Ну надо же! И откуда столько малолеток в городе взялось?

Запинка в голосе Сева от меня не укрылась:

— Так… у них тут родовое собрание проходит.

— И почему я слышу об этом только сейчас? — безмятежно спросила я, проведя пальцем по столу и снимая тонкую стружку серой пленки. — Вы ведь в курсе того, о чем меня особо просила Ирина? Да? Так почему же о таком важном событии я узнаю хорошо если предпоследней? Может, вы вообще не собирались мне ни о чем сообщать?

Ярость моя была неподдельной, как и желание зашвырнуть трубку куда подальше. И еще следует сообщить Ирине о том, что этот Сев вовсе не так надежен, как можно было бы предположить.

Тем не менее голос мой оставался ровным. Я отчитывала Крадущегося, как маленького шкодливого ребенка.