Джо Аберкромби - Полмира

Ты можешь просто спросить? Я знаю, когда-то мы ненавидели друг друга, но я начала думать, что ты мне довольно сильно нравишься. Есть ли вообще шанс, что и я тебе нравлюсь? Боги, это звучало абсурдно. Всю свою жизнь она только отталкивала всех от себя, и не имела ни малейшего понятия, как начать притягивать. Что если он посмотрит на нее, словно она спятила? Эта мысль зияла, словно яма перед ногами. Что значит «нравиться»? Нравиться, в смысле как? Может ей просто схватить его и поцеловать? Она все думала и думала об этом. Она почти ни о чем больше не думала. Но что если взгляд был просто взглядом? Что если все было, как говорила ее мать — ну какой мужчина захочет такую странную, неуживчивую и упрямую, как она? Уж во всяком случае не такой, как Бренд, хорошо сложенный и всеми любимый, такой, каким должен быть мужчина, и который мог заполучить кого угодно…

Внезапно он взял ее под руку и потащил обратно к дверям. Ее сердце подскочило, она даже вскрикнула по-девчачьи, когда он плотно к ней прижался. Все отпрянули в стороны, и по дороге загрохотали лошади. На уздечках метались перья, блестели золоченые доспехи, и высокие всадники в высоких шлемах не обращали никакого внимания на тех, кто жался по сторонам. Люди герцога Микедаса, несомненно.

— Кого-то могли поранить, — пробормотал Бренд, хмуро глядя им вслед.

— Ага, — прохрипела она. — Кого-то могли.

Она дурачила себя. Наверняка. Они были друзьями. Они были напарниками по веслу. Вот и все, кем им нужно было быть. Зачем разрушать это, стремясь к тому, чего она не могла получить, не заслуживала, не… потом она поймала его взгляд, снова был этот чертов взгляд, и ее сердце застучало так, словно она гребла самую тяжелую милю. Он отдернулся от нее, неловко полуулыбнувшись, и снова зашагал, когда толпа двинулась вслед за всадниками.

А что если он чувствовал то же, что и она, хотел спросить, но боялся и не знал, как это сделать? Каждый разговор с ним был похож на опасную битву. Спать в одной комнате с ним было пыткой. Когда они впервые бросили на полу свои одеяла, смеясь над состоянием огромных развалин, что купил Ярви, сквозь крышу которых проникал свет, они были просто напарниками по веслу. Но теперь она лишь притворялась, что спит, думая, как он близко. Иногда ей казалось, что он тоже притворяется, она могла поклясться, что его глаза были открыты, и он смотрел на нее. Но она никогда не была уверена. Мысль о том, чтобы спать рядом с ним, делала ее несчастной, и мысль о том, чтобы не спать рядом с ним, тоже делала ее несчастной.

Я тебе… нравлюсь? Нравлюсь? Нравлюсь?

Все это было чертовой загадкой на языке, которого она не знала.

Бренд надул щеки и вытер пот со лба, несомненно в блаженном неведении о том, какие неприятности он причиняет.

— Думаю, мы уплывем, как только заключим сделку с императрицей.

Колючка постаралась успокоить нервы и говорить нормально, что бы это ни значило.

— Думаю, этого не случится.

Бренд пожал плечами. Спокойный, твердый и доверчивый, как обычно.

— Отец Ярви найдет способ.

— Да, Отец Ярви хитроумный человек, но не волшебник. Если бы ты был во дворце, если бы видел лицо этого герцога…

— Значит Сумаэль отыщет ему способ.

Колючка фыркнула.

— Можно подумать, что встает Мать Солнце, когда появляется задница этой бабы, из-за света, которым она освещает жизни каждого.

— Не твою, надо полагать.

— Я ей не верю.

— Ты никому не веришь.

Она почти сказала: «я верю тебе», но в последний момент проглотила эти слова, лишь фыркнув.

— И Ральф ей верит, — продолжал Бренд. — Всей своей жизнью, как он сказал. И Отец Ярви тоже, а он вряд ли из доверчивых.

— Хотела бы я узнать побольше о том, что случилось с этими тремя, — сказала Колючка. — Там у них какая-то история.

— Иногда чем меньше знаешь, тем лучше живешь.

— Это ты. Не я. — Она глянула на него и заметила, что он тоже смотрит на нее. Почти голодно, почти напугано, и она почувствовала то покалывание глубоко в животе, и снова начала бы свой внутренний безумный спор сама с собой, если бы они уже не пришли на рынок.

Во всяком случае, на один из рынков. В Первом из Городов их были дюжины, и каждый размером с Ройсток. На всех царили суета и шум, это были города, набитые людьми всех форм и цветов. Грохотали огромные весы, стучали счеты, выкрикивались цены на всех языках сквозь крики, кудахтанье и гогот живности. Всюду разносилась удушливая вонь готовящейся еды, приторно-сладких специй, свежего навоза и боги знают чего еще. Всего. Всего, что продается в мире. Пряжки для поясов и соль. Пурпурные наряды и идолы. Огромные рыбы с грустными глазами. Колючка сильно зажмурила глаза и с трудом раскрыла, но всецветное безумие все еще кипело перед ней.

— Только мясо, — печально сказала Колючка, взвешивая в руке кошелек Отца Ярви. — Нам нужно только мясо. — Сафрит даже не сказала, какое именно. Колючка отпрянула, когда женщина в запятнанном переднике прошагала мимо с козьей головой в руке. — Откуда, черт возьми, начнем?

— Погоди. — Бренд остановился у палатки, где темнокожий торговец продавал нитки со стеклянными бусинами, и поднял одну так, что Мать Солнце заискрилась в желтом стекле. — Красивые, а? Девушки любят такие подарки.

Колючка пожала плечами.

— Я не знаток красоты. Как и девушек, если уж на то пошло.

— Но ты же девушка, разве нет?

— Так мне говорила моя мать. — И она добавила невнятно: — Мнения расходятся.

Он взял другое ожерелье, на этот раз сине-зеленое.

— Какое из них тебе бы понравилось? — И он криво ухмыльнулся. — В подарок?

Колючка почувствовала то покалывание в животе, в этот раз сильнее чем когда-либо. Почти тошноту. Если она и собиралась получить доказательство, то вот оно. Подарок. Для нее. Вряд ли такой, какой она выбрала бы сама, но если повезет, это было бы после. Если она подберет правильные слова. Что сказать? Боги, что сказать? Внезапно ее язык, казалось, увеличился вдвое.

— Какое бы мне понравилось, или… — Она посмотрела на него, склонив голову вбок, пытаясь говорить спокойно. Приятно, как бы это ни звучало. Она была спокойной три раза за свою жизнь, а приятной никогда. Так что вышло неуклюжее рычание. — Какое я хочу?

Теперь озадаченный вид.

— Я имел в виду, какое из них ты хотела бы, чтобы тебе привезли? Если бы ты была в Торлби?

И несмотря на сильную жару, холод пронзил Колючку, начавшись в ее груди и медленно пробираясь до кончиков пальцев. Не для нее. Для кого-то в Торлби. Конечно. Она позволила унести себя ветру в своей голове, несмотря на предупреждения Скифр.

— Не знаю, — хрипло сказала она, пытаясь пожать плечами, словно это не имело значения. Но это имело значение. — Откуда мне знать? — Она отвернулась, ее лицо пылало, пока Бренд говорил с торговцем о ценах, и ей хотелось, чтобы земля разверзлась и пожрала ее несожженной, как южных мертвецов.