Семейка (СИ) - Ульяна Каршева
С последних ступеней к ним бросился Игорь, мгновенно пропав в той заварухе из снега и пара. Потом раздались мычащие звуки — Алька не сразу разобрала, что вошедшие говорят из-под накутанных на них вещей. И наконец вся суматоха закончилась после решительного хлопка дверью.
Снег принялся быстро и деловито опадать на пол, превращаясь в лужи неприятного вида, пар исчез, и Алька наконец разглядела Игоря. А увидев, чем он занимается, поспешила ему на помощь: он разматывал на неожиданных гостях шарфы, шали и прочее, что помогало идти в буране, и стряхивал с одежды снег и воду. Он оказался внимательным и более сообразительным, чем Алька. Завидя девушку, которая пыталась размотать заледеневшую огромную шаль, кажется, на Нонне Михайловне, крикнул:
— Алика, поставьте чай! Здесь мы сами справимся!
Она сочла его пожелание справедливым, размотав-таки мокрые и оттого тугие концы шали на женщине, и побежала к лестнице на второй этаж.
Пока суетилась на кухне, готовя чаепитие, первой в гостиную поднялась именно Нонна Михайловна. Встала в гостиной, растерянно оглядываясь. Дверь в кухню была открыта, так что Алька сразу позвала её:
— Нонна Михайловна! Идите сюда — обсушиться!
И сама пошла ей навстречу, вынося стопку полотенец.
Женщина поблагодарила её кивком и села на диван, где ночью спала Лизонька. Дышала Нонна Михайловна сипло и даже похрипывала, так что Алька смотреть не стала, управится ли она с полотенцами без неё, и бросилась назад, на кухню.
Когда в гостиную поднялись остальные, на столе уже стоял поднос с чашками, два заварника и на металлической подставке был водружён горячий, только вскипевший чайник. Кинув взгляд на часы, Алька кивнула себе: до обеда час с лишним. Значит, чай и впрямь не повредит — особенно людям, преодолевшим пусть небольшое расстояние, но в та-аких условиях! Да ей самой холодно стало, когда она время от времени скашивалась на пришедших, наливая чай по чашкам и исподтишка разглядывая покрасневшие от мороза носы и щёки, подрагивающие ладони, из-за которых стало страшно за чашки с чаем: руки дрогнут — чашки полетят на пол, а они ведь уже с горячей жидкостью! Не дай бог, обожгутся! А уж когда то ли гости, то ли новые постояльцы второго корпуса принялись за чаепитие… Опять Алька пожалела не то их, не то чашки — так колотили зубы замёрзших и края посуды!
Первым отогрелся Адриан Николаевич.
— Маменька спит? — вполголоса осведомился он, глядя на Игоря, который тоже взял себе чашку с чаем.
— Спит, — покивал Игорь, слегка обескураженный вторжением непрошеных гостей. — Адриан Николаевич, мы же договаривались, что вы перейдёте тогда, когда я к вам приду.
— Да ну! — раздражённо махнул рукой мужчина. — Эти клуши как начали визжать!.. (Нонна Михайловна хмуро покосилась, но промолчала.) Одной надо дочь увидеть и убедиться, что живая. Другой показалось что-то недалеко от коридора-переходника — такую истерику устроила, что легче было согласиться на поход в этот корпус.
Игорь тихо вздохнул и с тоской посмотрел себе под ноги и чуть дальше. Надо полагать — на тот самый коридор под ногами.
— Продукты, как я понимаю, вы с собой не прихватили, — констатировал он.
— Ты же ходишь по коридору — вот и принесёшь! — агрессивно огрызнулась Нонна Михайловна, и Алька, старавшаяся быть незаметной, враждебно подумала: «Ты больше всех орала о дочери, значит, а теперь — что? Даже не спросила, как она и где! Ещё и на Игоря вопишь!»
И постаралась забыть о том, что Нонна Михайловна пьёт уже третью чашку горячего чая, но руки у неё всё равно с трудом подчиняются ей и не трясутся.
За Аделаидой Степановной тоже любопытно было наблюдать: она хоть и сняла с себя все шарфы и шали, в гостиной оставалась в меховой шапке, а потому, хоть и посматривала кругом с каким-то нездоровым интересом, но сама выглядела жалко.
Первой отогрелась Нонна Михайловна.
— Когда и где будем располагаться? — строго глядя на домоправителя, спросила она.
— Обед через час, — сказал Игорь. — До него успеем определиться с помещениями.
А чего определяться, если на втором этаже оставались две свободные комнаты. Увы — не апартаменты, хотя Аделаида Степановна и пискнула что-то протестующее. Её муж, Владиславушка, тут же цыкнул на неё, и они вместе пошли заглянуть в одну из двух комнат, на которые указал домоправитель.
Нонна Михайловна осталась сидеть за столом, пока муж последовал за младшим братом и его женой. Алька принялась убирать лишнее со стола, подумывая про себя, что неплохо бы поставить чайник ещё раз: а вдруг кто-то не до конца согрелся?
Нонна Михайловна машинально следила за её руками, а потом, будто спохватившись, спросила:
— Мыть пойдёшь?
— Да, — с некоторым недоумением ответила Алька.
— Я с тобой, — безапелляционно сказала дама и встала из-за стола. — Хоть руки согрею, пока споласкиваю.
— А я думала… — растерянно проговорила девушка. — Вы разве не хотите заглянуть к Лизоньке?
— Чего к ней заглядывать, — проворчала Нонна Михайловна. — Дрыхнет небось. А было бы что опасное — наверное, нам бы сразу сказали. Так, где тут у вас кран?
Пришлось уступить дородной даме место у раковины. Причём уступить не только быстро, но и шустро, иначе бы габаритная Нонна Михайловна прижала Альку в уголок между раковиной и шкафом, откуда Алька бы вряд ли сумела потом выбраться.
Когда девушка пошла в гостиную за следующей порцией посуды со стола, она с удивлением размышляла о кратком эпизоде: «А ведь очень похоже на то! Она могла бы и специально это сделать! И выглядела так, будто очень хотела меня впихнуть в этот уголок и не выпускать. Почему?»
…Если бы Алька была прорицателем, который видит без карт, или человеком, который вообще умеет видеть сквозь предметы, она заметила бы, что Нонна Михайловна не позаботилась о продуктах, зато принесла с собой старинный фотоальбом.
Глава 16
Постороннему взгляду Нонна Михайловна представала солидной, но добродушной дамой. Она умела плавно двигаться и всегда спокойно
