Макс Каменски - Надежда

В следующий миг стены туннеля отразили наичернейшую ругань, которая могла родиться в измученном сознании солдата. Медведь лежал на спине и поливал весь белый свет, чем только мог. Альма плакала, а Ромунд смеялся. Истерика. Самая настоящая истерика.

Не в силах более стоять, Ромунд опустился на пол.

– Ну и что? – спросил Медведь, отведя душу. – Кто не хочет дать нам дорогу вниз?

– А ты как думаешь? – сказал Ромунд, утирая слёзы, брызнувшие от смеха. – Всё так хорошо продумано! Ох, ну я не могу!

– Ловушки точно стояли не на червей.

– Да каких червей, чёрт бы тебя побрал! – махнул рукой маг. – Это привет от нашего старого друга! А как хорошо предусмотрел, зараза! Как только мы попадём в зал с червями, кто-нибудь точно допустит мысль о лавинах тварей, выпустив в среду столько эмоций, что воронка отреагирует мгновенно. Помнишь, что сказал Бочонок перед тем, как ты решил мне рожу набить?

– Нет, всё как в тумане, – покачала головой Медведь.

– У одного червя кровь была свежей. Мердзингер наткнулся на поле бывшей битвы с тварями и сам для себя придумал врага. Потом овладел собой и решил использовать неожиданную находку против нас. Рассчитать место, куда мы побежим, не составило никакого труда. Из зала, где нас застали гады, вёл только один коридор. Оставалось сделать нехитрые ловушки и растянуть папино наследие по ширине коридора. Нам оставалось в панике забежать сюда и поочерёдно в темноте попасть в ловушки. Замечательно!

– Да что здесь замечательного, придурок? – взревела заплаканная Альма.

– Да ничего. Все планы до боя. Половинчатый не всё смог предусмотреть. Бедняга Боч. Видно, так испугался…

– Да уж. давай, что ль, накроем его прах, – пробормотал Медведь, склонившись над горсткой пепла.

– У тебя есть чем?

– Да хотя б курткой, что ль. – сказал Медведь, отвязывая кожаную куртку, обмотанную вокруг бёдер. – Какая дурацкая смерть для бойца.

– Молись, чтоб у тебя не вышла хуже, – бросил Ромунд. – Альма, хорош реветь.

– Пошёл ты! Катись в Бездну! – огрызнулась девушка. Она вжалась в угол, и, закрыв лицо руками, плакала.

– Ну, ну! Перестань! – Ромунд присел рядом. – Ты же у нас сильная! Все проблемы по плечу, верно?

– Проблемы, с которыми можно справиться! – хныкала она. – Учёба, война, любовь, чёрт возьми! А здесь мы все в одной большой и необъятной заднице!

– Да, в общем, да. – пробормотал Ромунд. Услышав слово любовь, Ромунд вдруг вспомнил об Эмми, о том коротком вечере, о её нежных и сладких губах. За прошедшее время он не часто обращался мыслями к ней, будучи озабоченным проблемами вокруг, но как только в голове что-то переключалось, он сразу предавался теплоте малых воспоминаний. С каждым часом приключений он осознавал, как дорога ему эта девушка. А ведь сейчас она не в меньшей опасности, чем он. Там, наверху, бушует война. По идее, войска вступили на территорию варваров. Проклятье! Там его женщина! Она в опасности! А он сидит в этом дерьме, и ничего не может сделать! Даже по трансферансу сказать «я люблю тебя» не может! А почему? А потому что здесь всё покрыла тень неясной силы. Они отрезаны. Они в ловушке.

Подошёл Медведь и сел рядом, уронив голову на грудь.

– Вот и Бочонка не стало, – вздохнул он.

– Ты хорошо его знал?

– Да так… Лет семь назад в пятом легионе нас свела судьба.

– А сначала где ты служил?

– Да… – дёрнул бровями воин. – Рейнджером долгое время был. Нас посылали вглубь Королевства устраивать диверсии всевозможные.

– А! Так вот почему ты такой тихий, когда хочешь.

– Угу, – кивнул Медведь и снял с пояса флягу. – У нас еды больше нет. Куль, похоже, вместе с Бочонком сгорел.

– Ну, у каждого по дневному пакету.

– Да? Хорошо тогда. Я, наверно, больше из-за вина расстроился. Сейчас бы напиться вусмерть и забыться в углу. Вот, хоть во фляге есть немного огненной. Берёг специально, – сказал Медведь, и, сделав большой глоток, передал магу. Тот, не раздумывая, принял предложение, и, не поморщившись, влил в себя эту мерзость. – Девчонке дай. А то сорвалась, поди.

Альма к тому времени перестала плакать. Хотя состояние её было ужасным. В таком положении люди делают много глупых и необдуманных вещей. Без лишних слов она приняла горилку и выпила остатки. Несмотря на немалый размер фляги, содержимого не хватило, чтоб даже слегка опьянеть. Напряжённым до предела людям всякая жидкость была нипочём.

– Неужели он так может? Взять да порешить нас всех? – отстранённо спросил Медведь.

Ромунд хмыкнул.

– Только не нужно кидаться в чёрное и белое, дружище! – сказал он. – Что бы ты делал, если бы получил такой приказ?

Медведь перевёл блуждающий взгляд на Ромунда и тихим голосом ответил:

– Не знаю, честно.

– Ну, вот видишь. Что остаётся солдату? Убежать не получится: с одной стороны Королевство, с другой – варвары, а материк окружает бурное море, по которому ходят редкие корабли отчаянных купцов. Всё равно поймают и на эшафот. Всё, собственно – мечты о лучшей жизни быстро закончатся. А ведь столько нереализованных дел! Логика простая. Логика самосохранения. Пускай другие, даже друзья, но не я.

– Паскудство. – пробурчал Медведь.

– Увы, только в сказках герои легко расстаются с жизнью во имя других.

– Складно говоришь, студент.

– Ха! А ты не согласен?

– А чёрт его знает. Я с шестнадцати лет с оружием в руках живу, сплю, ем, пью. даже с девушками, – Медведь осторожно посмотрел на Альму и решил смягчить выражение, – ночь провожу тоже с оружием. В меня как-то впечаталась идея самопожертвования. Однако знаешь… Всегда проще прыгнуть в гущу и рубить сплеча, теша себя мыслью о благом деле. Всё это какая-то красивая игра. Безответственность. А вот так, для кого-то, покончить с собой… Ведь ослушаться приказа равнозначно самоубийству… Вот и, право, не знаю.

– Знаешь, Медведь, знаешь. И даже представляешь, какую отговорку придумал бы для себя.

– Жертва малым во благо?

– Верно. Вроде звучит разумно и вполне справедливо, но чаще всего это просто прикрытие для собственной трусости.

– Куда дальше? – подала голос Альма. Девушка пришла в себя и настроилась на борьбу. Знакомый упёртый взор бойца поднял ему настроение. Лучше со слезами на глазах, без напускного бесстрашия, но с непоколебимым решением сражаться!

– Боюсь, что Архив уничтожен. – пробормотал юноша, виновато опуская глаза.

– Как так? – удивился Медведь.

– Да вот. Есть Мердзингер взялся за дело по всей строгости, то он. – Ромунд не договорил: закружилась голова. – Проклятье. Похоже, опять. – пространство в глазах дёрнулось и в следующий миг расплылось безумием красок.