Сад искусителя - Робин Штенье
Дверь открылась.
Коридор с выкрашенными в стальной цвет стенами раскинулся по обе стороны от нее, не давая никаких подсказок, куда идти. Количество дверей на первый взгляд показалось равным, причем сами двери на вид обычные, без каких-либо внешних замков, словно межкомнатные. Но нет, ее этой внешней простотой не обмануть, ведь она уже решила, что это не больница — лаборатория. Как догадалась? По цвету стен. Однажды ей довелось по работе побывать в самой настоящей лаборатории, точнее, в организации, производящей медицинское оборудование, так там тоже все в похожий цвет окрашено…
На слабость аргумента было решено не обращать внимания, потому что по левую руку в конце коридора обнаружилось окно, оный освещающее, а по правую — лифт. Последний в качестве ориентира показался не самым удачным решением, тем более он вполне мог оказаться служебным и вызываться с помощью специальной карты. Ну, лаборатория же! А вот из окна можно осмотреться… И еще оно чуточку ближе — доползти по стеночке куда проще, и этот аргумент глупо игнорировать, потому она развернулась в нужную сторону и сделала первый несмелый шаг.
На втором все закончилось.
Где-то за ее спиной открылась другая дверь, и теперь уже знакомый мальчишеский голос неуверенно позвал. Первое слово не разобрала, но его тут же поменяли на иное:
— Ева?
Внутри все сжалось от ужаса, тошнотворной волной поднялось к горлу, застряло комом, не давая ответить. Сердце истерично забилось, призывая сбежать отсюда как можно скорее хоть в первую попавшуюся дверь, хоть в окно. Но тело застыло на месте, вжавшись в стену, то ли в попытке слиться с ней, то ли чтобы просто не свалиться на пол, как вчера…
В памяти отчетливо всплыли недавние события с похожей панической атакой, только образ нахального мальчишки, вломившегося к ней в квартиру, рябил и никак не хотел собираться в целое, но оборачиваться, чтобы увидеть его здесь и сейчас, не было ни сил, ни желания. А вскоре и все остальное начало постепенно исчезать…
«Почему нет? — подумалось ей. — На самом деле мне всегда хотелось именно исчезнуть, потому и хватило лишь одной попытки самоубийства, ведь смерть не давала желаемого».
— Ева! — словно желая все усугубить, голос прозвучал совсем рядом.
Тело вертикальной лужей стекло по стенке. Сердце, игнорируя поговорку про пятки, ухало в ушах, будто оно и есть тот самый ком в горле. А убийца уже занес над ней руку!..
…И просто положил ей на плечо. Паника тут же отступила.
Спустя мгновение заговорил некто третий, мягко и немного устало, со скрытой за всем этим доброй усмешкой:
— Я смотрю, Адам, тебе все также нравится ее мучать.
— Это не «Ужас»! — огрызнулся мальчишка, но руку отдернул. — Просто хотел успокоить.
«Вот оно что, — отстраненно подумала она. — Вчера у меня приключилась совсем не паническая атака. Это был инфаркт. Мелкий говнюк меня убил, перепугав до смерти».
— Ева? — снова позвал мальчик, теперь уже мягко.
Она машинально обернулась и столкнулась взглядом с его синими глазами, похожими на ледяное ноябрьское небо. Адам сидел перед ней на корточках, оказавшись неожиданно не только выше ростом, но и крупнее. Еще немного и можно будет поверить, что он реально волновался и собирался помочь. Рука дернулась раньше, чем пришло осознание, что она собирается сделать. Раздался звук пощечины. На одно крохотное мгновение на красивом лице проявилась искренняя обида, а потом все скрылось за напускным безразличием. Мальчишка отстранился и поднялся на ноги, больше не собираясь протягивать ей руку помощи.
«Вот и катись в ад!» — злобно подумала она, но сил, чтобы подняться самостоятельно, не нашлось.
Мужчина, журивший недавно Адама, улыбнулся и, подойдя, легко поднял ее под локоть, после чего увлек обратно в открытую дверь. Он был высоким и тонким, с серебристыми от седины короткими мягкими волосами и добрыми серыми глазами. Притом не выглядел старым, скорее человеком вне возраста, и по лицу ему можно было дать как тридцать пять, так и все пятьдесят.
— Пойдем, милая. Тебе рано пока бегать по особняку и драться с Адамом.
— Это лаборатория, — слабо возразила она, но позволила незнакомцу довести ее до кровати.
— По лаборатории особенно, — подтвердил он, вызывая внутри удовлетворение, словно рядом с еще одним пунктом установилась искомая галочка, сделав мир чуточку понятнее, а значит, не таким страшным, как раньше.
— Хочешь чего-нибудь? Или только спать? — укрывая ее одеялом, спросил он.
В этот раз она успела сказать раньше, чем мотнула головой:
— Назад.
— Что?
— Назад, в свое настоящее тело. В свою прежнюю жизнь.
— Ева, милая, — серые глаза светились милосердием и грустью, из-за чего на имя огрызаться не захотелось, — ты уже в своем настоящем теле.
— Нет, — протянула капризно и сама испугалась, что сейчас заплачет. — Хочу другое… Другое… Предыдущее…
— Прости, — он нежно погладил ее по голове успокаивая. — В предыдущее точно не получится — оно мертво. Да и будь иначе, тебе в него, правда, не нужно. Просто дай себе шанс в этом воплощении, ладно?
— Не хочу, — продолжала канючить она, уже сонно, без истерических ноток. — Есть же… свободная воля? Вот. Есть свободная воля, значит… должны…
— Я должен был тебя уберечь, — выдыхая, сказал он. — Ну, ничего. Ничего… Теперь все будет как надо. Спи, милая. Набирайся сил.
Ева не поняла, о чем речь, но спорить не стала, вскоре и впрямь провалившись в глубокий сон без сновидений.
Глава 5. Тогда. Древо Познания
Сверкающая электрическими разрядами арка портала раскрылась прямо в дереве, не повредив при этом ни крону, ни ствол — лишь несколько яблок упало на землю, источая сладкий аромат из ушибленных боков и мелких трещин на некогда идеальной кожице. Запах сбивал настрой, разрушив в единый миг величественную целостность Сада, принизив тот даже не до деревенского — до частного с двумя-тремя яблонями у покосившегося от старости дома, того и гляди выйдет к ним сейчас дородная баба, соберет с травы в подол и потащит на кухню печь пирог непослушным внукам. И тут же вместо пресловутой бабы Михаэлю привиделось: Она в простеньком платье женщин с Окраины стояла, уперев в бок глубокую алюминиевую миску,
