Остров жизни - Иван Поляков

– Полевик? – в порыве малодушия предположил Гай и тут же отверг эту блудную мысль. Он же не ребёнок, в конце концов. Юноша перевалил через второй десяток, и он знал, что голос полевика схож с шелестом травы, этот же больше напоминал… даже не знаю. Голос человека, но хриплый, кашляющий и притом каким-то образом умудряющийся гнусавить. Весьма слабо верилось, что живое существо способно говорить подобным образом.

– Твою да через… телегу.

Эту «телегу» невозможно было не узнать. Враз успокоившись, Гай присмотрелся повнимательней. Жёлтые вызревшие колосья, чуть красноватый ствол с обрывками отставшей и оббитой коры и золотарник… Вот! Ну конечно! Как это он мог не заметить мужчину в сером журнаде, что сидел, подпирая спиною злаки.

Давно ли он здесь? Впрочем, какая, в сущности, разница давно ли? «Зое с ним не разговаривает, а остальное и не важно».

Вытянувшись и приняв вид статный и величественный, как ему самому показалось, юноша взглянул на мужчину исподлобья.

– Что вам угодно?

Ивес прыснул в кулак.

– Полевые головастики. Теперь-то я понимаю, чего моя так расхохоталась. То ещё зрелище.

Чёрная бровь чуть приподнялась. Сунув одну руку под завязку, другую же положив на рукоять, уперев деревянное остриё в землю, Гай чуть наклонил голову. Кроме этого, он мог бы разве что встать на цыпочки, но весьма сомнительно, что это бы помогло.

– Простите…

– Да что ты извиняешься вечно?! Воспитание так жить мешает? – Опершись на жилистое колено, Ивес поднялся. Мужчину тут же повело. – Твою ж… засидел.

«Значит, давно здесь», – отметил про себя Гай, но легче ему от этого ничуть не стало.

– Так что вы здесь делаете?

– Да за тобой вот наблюдаю. Каждый день так время прожигаешь?

– Тренируюсь, – поправил юноша, и по непонятной для него причине в груди тут же поднялась сжигающая волна стыда и возмущенья. – Я стану рыцарем не хуже сэра Ланца!

Как и всегда, при упоминании привилегированного сословия, лицо Ивеса перекосило, будто под нос ему сунули нечто съестное, но позавчерашнее.[1]

– Таким же мёртвым, из того, что я видел.

Уши юноши воспылали не хуже фонарей. Крылья переносицы побелели:

– Сер Ланц был великим воином. Да… да что вы вообще можете знать?! Сэр Ивес из дома, что у дома, что стоит у озера. Вы меч-то хоть раз держали?!

Ивес поморщился, но, вопреки обычному, стерпел. Палка пастуха, которую он использовал вместо трости, поднялась и чуть ударила безыскусно выструганный снаряд.

– В этом ты прав. Деревянный никогда. Гай Деревянный! Звучит, не находишь. Продемонстрируй-ка, что можешь. Если не трус.

– Рыцарь не поднимет меча на простого селянина, – продекламировал Гай.

Он должен был это сказать, однако возмущение уже затуманило разум. «Сэр Ланц был великим человеком!» Кровь ударила юноше в голову, и вместо того, чтобы поступить, как учили, он переложил меч в левую.

Рваный удар по касательной сверху вниз, и… мужчина исчез. Вот он был, и вот его не стало. Стаял точно мираж, а в следующее мгновенье нечто деревянное и тупое ужалило юношу под мышкой. Ошарашенный Гай отступил… Попытался это сделать, но под пяткой неожиданно обнаружилась всё та же палка. Юноша потерял равновесие, полетел, и лишь по удаче ствол пролетел чуть левее затылка.

Ошарашенный и огорошенный, Гай взбрыкнул аки кузнечик, но неожиданно затих. Эвлибир завис в опасной близости от его носа. Пусть и деревянное, но увесистое лезвие вполне было способно раскроить череп.

– Вы увернулись! Это… это же бесчестно!

В глазах мужчины промелькнул соблазн. Очень сильный. Чрезвычайный, и объективных причин сопротивляться даже сам юноша не видел. «Лезвие» пошло вниз. Гай зажмурился, и… ничего не произошло. Мгновение, другое.

– Вставай. Чего валяешься?

Трели доносились со стороны леса. Покачивались колосья, и их золотистые отблески ходили по протянутой загрубевшей и изрытой мозолями руке.

– Я стоял прямо перед тобой, а то, что ты не увидел... Ну что ж, это уже не мои проблемы, – добавил мужчина, буквально выдернув юнца из травы. В пояснице Ивеса что-то напряжённо затрещало.

– Как вы…

– Дружок, я три года только и делал, что черепах навроде тебя валял, – выплюнул глава семейства, и в голосе его промелькнула настоящая, непоказная злость. Он хотел продолжить, однако в последний момент сдержался, лишь взлохматив затылок. – Дочь моя в индюка одного такого влюбилась.

– Да?

– Да!.. Ай!

– Осторожней.

– Хочешь рубиться не хуже рыцаря? Хочешь? Тогда придётся тебя этому научить.

От подобного заявления из уст крестьянина у Гая глаза из орбит повылазили.

– Что вы имеете в вид…

– Твою да через телегу!... – при резком движении в спине мужчины что-то хрустнуло, зажав Ивеса в не совсем удобном положении. – Твою да через… телегу!

Размахивая руками как канатоходец, мужчина не особенно уверенно подбрёл к яблоне. Рухнул на неё грудью, так что ноги остались далеко позади, и обхватил дерево.

– Тугой на ухо ты, что ли? Я три года как тебя видел доспех, и как его рвали! – медленно сползя, мужчина таки сел. На лице его отразилось величайшее облегчение. Вы-ыдох.

– Нашего брата рубить я тебя не научу, уж извини. Просто рубиться – не проблема.

Всё такой же ошарашенный, если не больше, Гай соскользнул по ободранному стволу рядом.

– Но как же так.

– Если так бить по нагруднику, соскользнёт зазря. Подныриваешь и ударяешь в щель. Ну, или хотя б локоть опускай чуть пониже. Себя быстрее покалечишь, чем противника.

– А-а…

– И уборочная, кстати, со следующей восъмицы, так что здесь уже не помашешь.

Откинув голову назад, Гай упёрся затылком в твёрдую кору. Небо играло лучами меж чёрных ветвей.

– Ну ладно.

***

Зое покинула дом, и всё сразу же стихло. Куры клевали осколок глиняного горшка, не иначе найдя его весьма аппетитным, в сарае шуршало сено, и позвякивала цепь во дворе по соседству. Всего этого как будто и не существовало в висящем утре комнаты. Разве что тихий стук.

«Тук… тук-тук». «Тук» – пропело стекло, и неясная тень прошлась по охваченной предрассветным сумраком комнате.

Поморщившись, Гай стянул одеяло со спины на голову, и сразу же затих, будто и