Галина Гончарова - Полудемон. Король Алекс

Я сам не понимаю, как оказался перед чьим‑то замком. Но кровь зовет.

Именно здесь спрятались те, кто ее пролил. Здесь еще не все, но большая их часть. А остальные?

Сначала — это.

Потому что за стенами замка я чувствую и своих людей. Свою кровь.

Томми даже не заметил, как я разрезал палец и чуть коснулся его руки. И Рене тоже.

Капля засохшей крови… мелочь! Ее можно не заметить на одежде, но я всегда почувствую ее.

И я спускаю призраков с цепи.

Что они могут?

Просто так — ничего. Разве что стенать и вздыхать. Но сейчас, отдав мне свою боль и забрав мою ярость, они могущественны.

Они могут свести с ума, заставить человека бежать от них, не разбирая дороги — и потому за стенами замка сейчас воцаряется ад.

Я знаю, как он выглядит, хоть я пока и не внутри.

Серая волна захлестывает помещения и разбивается на множество призрачных силуэтов. И они надвигаются на своих врагов, источая леденящий ужас.

Прозрачные мертвые глаза горят, прозрачные губы шевелятся, желая что‑то сказать, прозрачные пальцы тянутся к убийцам…

Смерть… смерть… смерть…

Месть… месть… месть…

Люди на миг застывают на месте, а потом бегут. Куда угодно, лишь бы избавиться от этого ужаса, но призраки повсюду. От них нет спасения, от них не уйти и не сбежать…

Те, кто послабее, падают на пол, корчась в сердечном припадке.

Те, кто посильнее, ползут, чтобы все равно свалиться навзничь — и уже не встать.

Мало кто перенесет волну ужаса. Даже я не смог бы. Наверное.

И они умирают.

Один за другим…

Кто‑то с криком бросается в окно, лишь бы уйти. Кто‑то кидается на собственный нож…

Во всем замке неприкосновенна только темница с моими людьми. Только они.

Я смотрю на ворота.

М — да, теперь мне их никто не откроет. Ну и не надо. Есть же стена, и есть когти, и пара кинжалов…

Влезем?

Да не вопрос.

Четвертое действие ознаменуется мной в темнице. Я сшибаю замок и выпускаю своих людей на волю. Реакция самая разная. От дружеской и встревоженной у Томми:

— Алекс, ты цел?

До почтительно — восхищенной у гвардейца.

— Ваше высочество!

Я пожимаю плечами. Хлопаю Томми по плечу, кажется, этот мерзкий жест заразен.

— Меня об стену не расшибешь, что уж говорить о замке грабителей.

Томми успокаивается и начинает улыбаться. А вот Рене удивленно смотрит по сторонам.

— Алекс, а как тебе это удалось?

— я бываю очень убедителен.

Еще больше он удивляется, когда видит в залах и коридорах тела людей с выражением ужаса на лицах.

Они все мертвы… хотя нет. Кое‑кто не умер, а просто сошел с ума. Двое или даже трое.

— Алекс, как ты это сделал?

Я пожимаю плечами.

— Рене, я просто вошел и улыбнулся.

И понимаю, что приятель мне не верит. Несколько минут Рене явно размышлял — не бросить ли меня и не уехать ли отсюда раз и навсегда. А потом улыбнулся. Пожал плечами.

— Алекс, я не лезу в твои тайны, но надеюсь, когда‑нибудь ты сочтешь меня достойным доверия.

Вот так. Коротко и по делу.

Уважаю Моринаров.

В Альтверин мы вернулись с добычей. И свое вернули, и чужое прихватили.

И прихваченного с лихвой хватило бы, Чтобы покрыть все долги, да еще и заново обставить замки. Но это уж — шалишь. Пусть Шарен лучше пару мельниц поставит новых, опять же, надо бы хорошего племенного скота прикупить, зерно посевное…

Единственным неприятным моментом были воспоминания.

Два, но увесистые…

Первое — когда я отпускаю призраков.

Перед рассветом я стою на главной башне замка. Серый туман колышется у моих ног, обволакивает сапоги, цепляется за штаны, я слышу жалобный плач, веет ледяным холодом…

Призраки не могут причинить вреда мне, но это все равно действует. Неприятно.

Я протягиваю руку и сжимаю кулак. Разрез еще не успел закрыться — и черные капли падают в туман.

— Вы отомстили. Покойтесь с миром.

Капли крови касаются тумана — и тот начинает рассеиваться. И в моей груди словно тает кусочек льда.

Я вижу души людей, которые взмывают куда‑то вверх и растворяются в лучах рассвета. Им хорошо, они счастливы и довольны.

А я?

Я на миг чувствую, что стал немного больше демоном.

Я мог бы просто отпустить их, мог… Но я предпочел воспользоваться их болью и ненавистью, чтобы отомстить. Хорошо ли это?

А плохо ли?

У меня нет других возможностей. А стало быть — нечего и переживать из‑за моей натуры. Я ведь и правда не человек.

Второе же…

В замке было шестеро детей.

Они все умерли в своих кроватях. От дочери графа до внука поварихи. Озверевшие призраки не делали разницы между виновными — и их кровью. Получил хоть монетку из кровавого золота?

Виновен.

А твои дети — твоя кровь.

Мне неприятно смотреть на детские тела, но…

Грех твой падет на плечи детей твоих до седьмого колена.

Если уж так говорят холопы, то и я могу?

А могу ли я судить?

А кто, если не я? Моя кровь и мое право. Когда‑нибудь я отвечу за все, но сейчас я не стану думать об этом.

Жестоко?

Я — полудемон, а не светская дамочка.

В столицу я возвращался с налогами, недоимками и процентами. Шарен рыдал от счастья и рвался целовать мне руки — едва оттащили и отпоили вином. Дешевым, на дорогое давно не было денег.

Дядюшка же вовсе не порадовался моему возвращению.

Вот его казначей — тот рыдал от счастья. Еще бы, столько всего украсть можно.

А вот дядюшка был мрачен.

— Могу вас заверить, больше не будет никаких проблем с Альтверином, — я улыбался со всей возможной безмятежностью.

— И как ты этого добился? — прищурился дядя. — До нас дошли странные слухи.

Еще бы они не дошли!

Сам же и распустил. Якобы принц Алекс страшный человек, нанял колдуна, чтобы тот наложил проклятье. Кто хоть булавку у него сопрет — страшной смертью помрет.

Раньше‑то. Говорят, такие были, а сейчас их, конечно, повывели, да вед всю нечисть не выморишь!

Это первый вариант.

Были и другие. Что дедушка оставил мне в подарок нечто проклятое — кто покусится, тот и страшной смертью помре…

Что принц Алекс сам колдун…

Я, честно говоря, думал, стоит или не стоит распускать подобные слухи, но потом махнул рукой. Я же полудемон. То есть рано или поздно, так или иначе моя природа станет известна. Шила в мешке не утаишь, так что пусть с самого начала привыкают. И когда все откроется, реакция должна быть простой: ну, полудемон. Но человек‑то неплохой? А этот вот, хоть и не полу и не демон, а сволочь последняя!