Галина Гончарова - Полудемон. Король Алекс

— Я полагаю, что место для утешения выбрано неподходящее, — проникновенно сообщил я.

Глаза Руфины остекленели, замаслились.

— Это потому, что такое дело надо доверять мужчинам. Именно мы знаем, как лучше устроить свидание, где и когда…

— А — алекс?

Я посла принцессе улыбку.

— Доверься мне, Руфи. Я не подведу…

И мягко выставить ее из комнаты. Вот так, и дверь на засов. Тяжелый, увесистый, ф — фууу!

Но что же мне с ней делать? На такие извращения я не подписывался!

Хотя…

На извращения я не подписывался. Но вот Руфине я их обеспечу! Заодно и…

Томми, узнав о моей идее, плевался ядом. Но — а куда податься, не спать же мне с этим кошмаром? Даже если исключить то, что у меня от одного взгляда на страстную Руфину, рот клыками ощеривается в три ряда, все равно… я ее физиологически не смогу! Я не настолько продажен!

Ну и потом, начать с ней спать — это дать жирный такой повод для шантажа. Увесистый…

Не пойдет.

Идея сложилась из рассказов госпожи Элизы о ее конкуренте. Господин Плейт (псевдоним вовсе не случайно был созвучен с плеткой) специализировался на кровавой любви. Той, что с плетками, ошейниками, повязками… и в его доме можно было получить все. Там не интересовались вашим лицом и именем, не разговаривали ни о чем, там просто приходили удовлетворять свою похоть в самых жестоких видах…

К Элизе ходили более — менее нормальные и убивать она у себя не давала, и развлечения с плетками только до определенной грани. Конкурент же меры не знал. От слова 'вообще'.

Вот и чудненько.

Кучером был выбран Томми. Я же на следующий вечер сунул Руфине в руку записочку, в которой просил ее незаметно после бала выйти и сесть в зеленую карету с золотым дельфином на дверце. Та прочитала, опустила ресницы, глядя мне прямо в глаза… вот и ладненько.

Я исчез с бала пораньше — и отправился к господину Плейту. Договариваться.

Да, у меня есть знакомая. И она — не против всего. Ее мечта — трое или четверо мужчин одновременно, причем кровь, плети, кляпы и прочее приветствуются.

Согласна ли она?

Я же сказал — мечтает. Не верите?

Вот золото. Достаточно?

Дело чистое. Вполне. У вас ведь других и не бывает.

Она будет в маске. Ваше дело — комната и участники. Я? Нет — нет, я только наблюдать, другое меня не привлекает. Вот вкусы такие!

Как меня зовут? Господин Золотой. Ежели этих денег мало — еще добавлю.

Ровно через полчаса господин Плейт согласился на все.

Не стыдно ли мне было?

Знаете, нет. Мне было неприятно видеть мертвых детей. А Руфина…

А она, простите, кто? Просто ей повезло родиться у моего дядюшки, а в остальном — ей не отмерили ни ума, ни красоты, ни элементарной порядочности. Я ее не заставлял на себя кидаться, могла бы и с мужем посидеть. Но ей захотелось…

Вот и пусть получает по полной…

Все так и вышло, как я предполагал.

После бала Руфина села в карету, где ее ждало платье и маска. И записка, мол, переоденься пожалуйста, чтобы сохранить тайну, а то в тебе принцессу только слепой не углядит.

Она сама переоделась, оставив одежду на сиденье кареты, сама нацепила маску и приехала в скромный домик на окраине столицы. Сама вошла, сама поднялась вслед за слугой в комнату, ну а там…

Какое дело благородным господам до капризов шлюхи? Особенно если у нее завязаны и рот, и глаза? Ее просто используют по назначению с истинно благородной фантазией. Что и происходило в комнате.

Моя совесть была чиста. Она это захотела — она это получила. А что не от меня, ну так я и не обещал ничего. Разве что не подвести ее… ну и не подвел.

Сначала я наблюдал через зеркало в стене и размышлял, что противно. А демоны вроде как должны получать удовольствие от чужой боли?

А мне просто тошно и мерзко.

Руфина сначала пыталась вырваться, но потом, поняв, что все бесполезно, попросту сломалась. Если к утру она не сойдет с ума — чудо будет.

Томми ко мне не присоединился. Отправился во дворец вместе с каретой, из которой я забрал все барахло Руфины, тщательно проверив углы — не завалилось ли чего? Ежели что — он всю ночь провел именно там, Хотя кто будет его допрашивать?

Рене мы к этому делу и вовсе не привлекли, мне и от Тома осуждения хватило.

Но простите, а моей матери лучше было?

А ведь ее оклеветала и толкнула под пытку мать этой сучки. Вот и пусть теперь дочка расплачивается.

Грех твой падет на плечи детей твоих до седьмого колена.

Почему никто над этим не задумывается?

Оставили ее только под утро. Я вошел в комнату, где лежало тело, иначе это и назвать нельзя было. Кровь, следы от плети, платье валяется в углу, м — да…

Если и выживет, то детей точно иметь не сможет.

Только вот…

Я натянул на Руфину платье, выволок ее из дома… и свернул шею в первой подходящей подворотне.

Там и бросил. Правда, платье я проверил тщательно, но зря. Моя записка была в карете, как и одежда принцессы. Что стало с купленной мной одеждой?

Ну я же и огнем владею.

Сжег. Быстро и качественно, только пепел и остался, только уже три подворотни спустя. Угрызений совести я не чувствовал. Ни одной из побрякушек я не взял, все осталось при ней. И кольца, и серьги, и браслеты, и даже диадема. А в остальном…

А почему я должен был ее жалеть?

Невиновна?

Вот и чудненько, я ей оказал услугу. Мученическая смерть, так что она наверняка теперь на небесах. За нее можно только порадоваться, а мне вот предстоит разгребать всю помойку.

И потом, а что мне было с ней делать? Не спать же?

Была б ты верной женой — была бы сейчас живой. Вот, уже стихами заговорил. Довели…

Потом еще и розы разводить начну… а ведь приличный полудемон!

Ужас!

Хотя нет. Ужас начал твориться во дворце примерно к завтраку. Пропала принцесса!

Нигде нет, никто не видел, не с кем… нет — нет, она и так ни с кем, она же верная жена!

Наверное… а куда она могла деться?

Одним слово — к обеду на ушах стоял весь дворец, а к вечеру — вся столица. Шум поднялся такой, что когда нашли тело принцессы в подворотне, обобранное какими‑то бродягами, скрыть ничего и не получилось. А как?

Нашли ведь!

Хотя в таком виде…

Личный королевский лекарь, закатывая глаза, объявил, что если бы бедную девочку (ха!) не убили, она бы до конца дней своих осталась инвалидом! И детей бы точно иметь не смогла! Когда внутри все так разворочено, никакая магия ей уже не поможет. Горе‑то какое!

Это ужасно, просто ужасно!

Я кивал вместе со всеми. Ахал и ужасался. Хотя Абигейл ко мне прицепилась, как клещ. А где я был, да что я делал…