Возгласы прошлых лет. Часть первая - Сергест Деснен
– Дядя Виель, доброе утро! – сказали малыши и выбежали из башни.
Виель стоял, ошарашенный, и весь в мыслях, и только крикнул им вдогонку:
– Не бегайте так быстро!
Неважно выдохнув, потревоженный Виель обернулся и увидел двух служанок, спешно покидающих башню. Прекрасные, молодые лица быстро поклонились и пронеслись мимо него. Он только и успел осмотреть их немного смущённо.
– Куда сегодня все спешат? – проворчал им в спину Виель и продолжил свой путь к отцу. Похоже, только Виель сегодня никуда не спешил и всё медленно перебирал ногами, глубоко вдумываясь о своём. «Вот бы и мне стать таким, как Глен Локрог. Всем плевать, кто он, откуда он и во что одет. Никому до него нет дела, а вот ему есть дело до всех», – последнее, о чём подумал Виель, зайдя в голубятню, где отец продолжал потягивать вино и нахмурено смотреть на Арсмердские хребты. Дёргающейся рукой он подносил кубок к своим губам и неважно выглядел. Виеля настораживал такой вид отца. До приезда Глена Локрога он так не выглядел.
– Отец, ты в порядке? – Виель подошёл достаточно близко и встал за спиной.
– Зря я с ним так…, – горестно сказал отец на выдохе после тяжёлого глотка.
Виель давно не видел отца таким подавленным и огорчённым, постоянно видев его одновременно и строгим, и насмешливым. Радостным по вечерам, когда они все вместе собирались ужинать, и вдумчивым к ночи. Но таким, как сейчас – никогда. Виелю стало обидно за то, что старые друзья так и не поговорили по душам. Точнее, обидно за отца, изрядно тоскующего по своему прошлому, о котором он никогда не рассказывал ни Отеру, ни ему.
– Отец? Ты тут или где-то очень далеко? – с ухмылкой спросил Виель и сел рядом с отцом. Звук похлопывания белоснежных голубиных крыльев заполнял помещение. Посмотрев, как голубь вылетел из рук голубевода и унёсся, взмахивая крыльями, Виель подумал о Глене Локроге, стремительно направлявшемся к столице, чтобы передать конверт. Подобно голубю, который нёс куда-то значимую весть.
– Виель… Я давно уже где-то не здесь. Я всё ещё там, где почти разрушилась моя жизнь, – монотонно ответил граф-отец, поддерживая голову рукой.
– Может, пора вернуться? – Виель спрашивал, улыбаясь, не придавая значения словам отца. Он часто упивался вином и нёс какую-то пургу, поэтому они с Отером не слушали его и лишь пытались побыстрее уложить в постель.
– Нет. Там я оставил частичку её… И теперь всё думаю, как так смог допустить произошедшее, – отец продолжил говорить о своём немного с отдышкой.
– Ты переживаешь за Локрога? Брось это, с ним ничего не приключится. Тем более после сражения с огненными призраками…, – радостно сказал Виель, но на последнем будто обомлел, снова вспомнив тот вечер.
Пылающие ярким пламенем, облепленные углем, пеплом и золой; языки пламени, которые стекали с них, будто вода, и звук их появления – всё это заставляло Виеля содрогаться. Никаких лиц и только безудержное пламя: бездушное, бесчувственное и безжалостное. Они будто были не из этого мира. Не из мира людей и птиц, а из мира страхов и сгоревших надежд. Обычно огонь приносит тепло и уют, но стоит представить его в таком виде – обволочёт и сожжёт дотла.
– Ты боялся, сын. – сказал отец, расположившись ближе. – Я тоже когда-то впервые увидел их и услышал то, что они напевают во мраке. Словно возглашают. Зазывают природу и не только. Тогда мне тоже было страшно, Виель. Столкнуться с ними было нашей судьбой. Вилейны теперь вовлечены в тайну этого мира.
– В ту тайну, что находилась в конверте? – Виель занервничал и неуверенно встал, чтобы отойти к проёму.
Чистое, голубое небо сегодня было застелено пышными облаками, плывущими медленно над острыми зубьями Арсмердского хребта. Эти зубья в народе были прозваны пиками. Острыми и блестящими, как клинки алебард. Герб Вилейнов – три горные «пики». Самые высокие из всех гор и возвышенно стоящие перед всеми – символ мужественности, стойкости и величия. Даже длинный Тельтерский хребет, у которого и возвели столицу Ильдарии, уступал в высоте и обширности Арсмердскому.
– Тайну? Нет, Виель. Это куда больше, чем тайна. А то, что ты прочёл – лишь малая часть нашей людской истории. – спокойно сказал Эйвенд и больше не выглядел раздражённо. Возможно, приход Виеля немного отвлёк его.
– Почему тогда ты никогда не рассказывал, про «нашу людскую историю»? – Виель слегка возмутился и сложил руки за спиной.
– Я много тебе рассказывал, Виель, – граф вымолвил томно. – И легенды, и мифы. – Старую, седую бороду, Эйвенд стал почёсывать.
– Ты всё ещё помнишь, что читал мне по ночам?
– Помню, Виель.
– Ты не хочешь рассказать, откуда у тебя были эти книги?
– Книги? Книги… Да, Виель. Пришло время. Я уже стар, постоянно пьян и даже не способен держать меч. – Спокойный голос графа погрубел. – Не способен сражаться, как ты, или Отер. Разум мой помутнел до того, что теперь с трудом различаю людей, их чувства и переживания. Мне пора передавать бразды правления вам с Отером.
– Сегодня после ужина я всё вам расскажу, Виель, – отец склонил голову. После резко её поднял, чтобы ещё раз взглянуть на прекрасный, открывавшийся вид, и продолжил тихо бормотать. – Виель… Виель…
– Что-то ещё, отец? – с наивным удивлением спросил Виель.
Глаза отца вмиг опустели.
– Виель… Она назвала тебя в честь своего музыкального инструмента. Я был против, ведь над тобой могли насмехаться, но она настояла на своём. К сожалению, я был бессилен лишь перед ней. Леврия… Она носила белое перо за левым ухом и молила стража о благосклонности. Я никогда не понимал её женские ритуалы подношения, но когда понял, моя жизнь сразу перевернулась с ног на голову.
Виель стоял подавленный и взбудораженный одновременно. Внутри его переполнял страх и чувство неизведанности. Непонимания той сути, которую отец держал в своей старой и тяжёлой голове.
– Я помню, как она пела мне, перебирая струны виелы. Волшебное звучание того дня: шелест листвы, лёгкий ветер и музыка матушки. В лицо слепили лучи утреннего солнца, а её лик словно блестел тогда.
Отец печально добавил:
– Она была волшебна, с того самого дня, когда я
