Вячеслав Шалыгин - Время Зверя

Итак, подрастающее поколение было всецело моим. Теперь опять о взрослых…

Я должен был не просто купить их, мне следовало сделать это, ни намеком не упоминая о противнике. Антиреклама — все равно реклама, а значит, ни слова о безликих. Пусть люди поймут, кто их благодетель, сами. Никаких проповедей — только дела. Пусть они станут богатой и сытой толпой, которая не ищет более утешения у нереального Всевышнего, а жаждет только зрелищ и наслаждений. Дойдет ли дело до штурма спирали Времени, я не знал, но подготовить людей к подобному шоу был просто обязан.

Я докурил и, снова натянув на себя человеческую Суть, спустился в офис…

…Где меня поджидал едва оправившийся от мигрени маршал и шестеро мясистых сотрудников его министерства. В руках у этих сосудов с протеином поблескивали примитивные механизмы, известные в народе как пистолеты с глушителями. Министр самовлюбленно посматривал в расположенное у входа зеркало, наслаждаясь своим всемогуществом. Я не стал так уж сразу разочаровывать его и сделал вид, что растерян.

Остановившись на пороге, я осмотрел присутствующих и, вытянув шею, заглянул через плечо одного из посетителей, пытаясь увидеть притихших между аквариумами девушек. Во время переговоров их было трое, теперь к испуганной кучке прибавился ещё один комплект округлых форм, белокурых локонов и прочих бесспорных достоинств. Я проник в её сознание, ни на секунду не сомневаясь, что это Надежда в слегка подправленном облике.

— Пришла посмотреть на спектакль? — не задумываясь над содержанием её мыслей, спросил я.

Девушка вздрогнула, это я видел сквозь министерского телохранителя, и побледнела. Тут до меня дошло, что я допустил первый промах. Расслабляться до потери контроля было неразумно и опасно. Этот момент могли использовать в пропагандистских целях мои противники, и я только что выдал одну из своих нечеловеческих способностей неизвестно кому. Да… жаль девчонку… Пусть она не враг, но дело — прежде всего… Я мысленно нащупал в её сердце нервный пучок, отвечающий за автоматическую работу «главного насоса», и сжал его, заставив сердце дать сбой. Девушка медленно осела на пол, её красивые голубые глаза приобрели крайне удивленное выражение, кожа посерела, а руки непроизвольно прижались к высокой груди. Потом по телу моей жертвы пробежала судорога, и она окончательно рухнула на пол. Ее прекрасная головка глухо стукнула о пластик пола, и на этот звук обернулись двое ближайших посетителей. Удивленно переглянувшись с министром, один из них подошел к девушке и попытался прощупать пульс на шее. Поскольку, как это делается, он видел только в кино, то никакого пульса, естественно, не нашел. А мадемуазель, между тем, была ещё жива.

«Прекрати, — неожиданно услышал я внутренний голос, — гораздо разумнее просто стереть её память о последних сутках».

Я внезапно осознал, что, несмотря на нехарактерную гуманность мысли, она была верной.

«Интересно узнать, откуда она взялась? — спросил я себя. — Неужели мое новое тело все-таки не просто „костюм“? Да нет, ерунда! Разве может внешняя оболочка влиять на такие сугубо внутренние процессы, как мышление?»

Как бы то ни было, новая, человеческая частица моего разума подсказала правильный выход. Пару часов назад я, во избежание излишних сплетен, спас Жизнь потному и недовольному мной министру, а теперь вдруг, на глазах у всех, пытался лишить этой самой жизни наверняка способную и верную союзницу.

«Проклятая импульсивность и дикие инстинкты. А что поделать? Генетика…»

Я так же мысленно шлепнул по нервному пучку, и сердце девушки забилось, как прежде, хотя в сознание она пока не приходила.

— Это он, — негромко, но с отчетливыми истерическими нотками произнес один из телохранителей.

Министр ухмыльнулся и кивнул. Он сидел на моем троне, закинув ногу на ногу, да ещё пытался курить мои сигары! Я, конечно, не стал бросаться на него с кулаками. Я раскрошил прекрасные цельные листы табака в самую мелкую пыль, а прошмыгнувший в приоткрытую дверь Ветер швырнул её наглецу в глаза. Последовавшая за этим суета, кашель и потоки слез дали мне время на то, чтобы добавить в патроны всех припасенных телохранителями пистолетов компонент, явно забытый при составлении пороха, — по капле воды.

Прочихавшись, министр уже не выглядел тем павлином, который встретил меня минуту назад. Он даже, как бы извиняясь, пересел на обычное гостевое место и, подняв руки ладонями вперед, надсадно произнес:

— Вы нас неправильно поняли, господин Адамов!

Смех! С бесшумными пистолетами через черный ход теперь, оказывается, приходят только самые лучшие друзья! Просто я отстал от жизни!

На самом деле маршал думал о том, что его надул некий подполковник Андреев, который убедил своего наивного начальника, что я не опаснее любого другого ловкого фокусника и ничего сверхъестественного во мне нет ни на грош. Кто, в свою очередь, так информировал самого Андреева, вытянуть из министерской разума было невозможно. Самого же подполковника «ночной» маршальской свите не оказалось.

Изучив мысли прочих пришельцев, я пришел к выводу, что, как минимум, двое из них относятся к безнадежной категории религиозных фанатиков и потому без демонстрации силы мне все-таки не обойтись. Начал я, конечно, с главы «делегации». Немного подумав, я внушил ему пронзительную и резкую боль в паху, и министр согнулся почти пополам. Он упал на колени и снова вытянул руки, словно пытаясь уцепиться за меня, как за спасательный круг. Я коснулся его лба и шепнул Звук. Линия жизни на его левой ладони задрожала и укоротилась на треть.

Почти в то же мгновение один из сопровождающих навел на меня оружие и спустил курок. Выстрела, конечно же, не последовало, зато реакция других телохранителей была однозначной. Будучи более разумными существами и понимая, что жизнь маршала зависит от моего настроения, парни ловко скрутили злоумышленника и прижали его к паркету, рядом с тем местом, где корчился министр.

— Сволочи продажные! Бесово отродье! — хрипел охранник под тяжестью придавившего шею колена одного из недавних соратников. — Опомнитесь!

— А чего ты ожидал, товарищ истинно верующий? — спросил я почти с сочувствием, присаживаясь на корточки перед поверженным противником.

Он взглянул на меня с такой ненавистью, что я даже порадовался. Моя школа. Однако служит врагу. Снова парадокс. Против черного дыма крылатые использовали завесу из дыма посветлее. Вместо ветра… Нет, это было даже не смешно! Перед лицом серьезнейшей опасности для своего мира безликие просто обязаны были отбросить чопорность и, наконец, окунуться в реальную жизнь планеты. Ведь извести меня другими методами они не могли! Но нет! Они по-прежнему сидели на спирали и дистанционно пудрили мозги своей пастве. Не знаю, возможно, я слишком много хотел от этих эталонных снобов, но есть в жизни ситуации, когда решающее значение имеет личное присутствие.