Восстать из Холодных Углей - Роберт Дж. Хейс
Смещение, по крайней мере, так мне сказали. Нельзя сдвинуть предмет без того, чтобы что-то не заняло его место. Я вытащила город из земли, и в образовавшуюся пустоту хлынули камни, земля и вода. Какая-то огромная подземная пещера была разрушена, и вода, запертая внутри, нашла новые пути для выхода. Поток холодной, темной воды затопил Яму, заполнив все уровни, туннели и пещеры. Заключенные и солдаты, оказавшиеся в ловушке, умирали с водой в легких, пытаясь дышать. Другие поняли, что у них нет выхода, вода преградила им путь, и они задохнулись, когда закончился воздух, или умерли от голода, когда им нечего было есть. Или, возможно, они набросились друг на друга в глубокой, темной дыре. Лишите нас света, пищи и надежды, и удивительно, как быстро мы, земляне, начинаем вспоминать о своих корнях.
Кстати, о Про́клятых. Они тоже пострадали от моего спектакля. Оказавшись в ловушке в городе, который поднимался и рушился в равной степени, они набросились друг на друга. Страх и смятение заставили этих глупых существ наброситься друг на друга. Целые пещеры были разрушены, и было невозможно подсчитать число погибших. Странно, но ни призраки Про́клятых, ни бесов из города мне не досаждали. Только землян из Ямы. Признаюсь, я часто спрашивала себя, почему. Возможно, они были просто слишком примитивны, чтобы воскресать в виде призраков. На некоторые вопросы нет ответов, по крайней мере, тех, которые мы можем постичь.
Я не собиралась затапливать Яму. Я не собиралась убивать всех, кто там был. Нет сомнений, что я убила бы Прига, Деко и управляющего, будь у меня такая возможность. Я фантазировала об этом, достаточно много раз. Но я не хотела убивать всех обитателей Ямы. Никто из них не был невиновен. Невиновных не отправляют в Яму. Но это не значит, что они заслуживали смерти в темноте. Я бы отпустила струпьев на свободу, если бы подумала об этом. Освободила бы их. Но тогда я выпустила бы в мир жестоких преступников, а также тех, кто просто совершил неподходящее преступление в неподходящее время. У меня нет ответов на вопросы о том, что я должна была сделать, и нет оправданий тому, что я сделала. У меня есть только горе, стыд и призраки, которые преследуют меня повсюду. Чтобы быть уверенным, что я никогда не забуду.
Мы проделали короткий путь к городу, который я вытащила из земли. Ну, остальные тоже. Хардт нес меня на руках. Несколько солдат последовали за нами на некотором расстоянии, а остальные побежали обратно к Яме, вероятно, за подкреплением. Я, конечно, уже знала, что они там найдут, но у меня не хватило духу сказать Хардту об этом прямо сейчас. Он знал многих струпьев, считал их друзьями. Нелегко говорить человеку, что ты только что убила дюжины его друзей. На меня накатывали волны усталости. Я чувствовала, что теряю равновесие, что меня перекашивает. Мой левый бок был тяжелее правого. Отторжение Источника геомантии, тело превращается в камень. И Аэролис, и Сссеракис какое-то время сдерживали это, но я слишком долго держала Источник внутри себя и слишком много из него вытащила. От кончиков пальцев до самого предплечья у меня был холодный серый камень, заканчивающийся чуть ниже локтя. Мне казалось, что рука сделана из бесчисленных мелких камней. Я ничего не чувствовала. Я не могла пошевелить ни рукой, ни пальцами, и это придавило меня. Моя рука была мертва, почти потеряна. Ужас от осознания этого еще не охватил меня в полной мере. Я не обращала на это внимания, как не обращала внимания на попытки Хардта поднять шум из-за этого. Ни он, ни кто-либо другой не мог ничего сделать. Ни целитель, ни биомант не смогли бы мне сейчас помочь. Плоть можно превратить в камень, но обратное неверно. Даже Ранд не смогла бы вернуть мне руку.
До'шан двинулся дальше. Какой бы метод Джинн ни использовал, чтобы замедлить продвижение города по небу, его магия перестала действовать. Тень горы накрывала нас, когда та пролетала над нами. Я представила, как Аэролис смеется надо мной, над ценой, которую я заплатила за наши сделки, но, по правде говоря, это было маловероятно. И Ранд, и Джинны считали нас неважными, наши жизни были слишком коротки, чтобы иметь значение. Скорее всего, обо мне уже почти забыли. Я больше никогда не ступала на землю До'шана. Я не считаю это потерей. В До'шане я никогда не чувствовала себя как дома, как в Ро'шане. Я никогда не считала До'шан своим домом. Это летающая гробница, памятник женщине, которую я любила.
Роль Джинна в этом спектакле вскоре была забыта. На самом деле, никто об этом толком не знал, но в пересказах этой истории До'шан был вычеркнут. Солдаты любят посплетничать. Люди любят говорить, что торговки рыбой сплетничают, что слухи и досужие домыслы — удел женщин, выполняющих черную работу. Что за чушь. Сплетничают все, но солдаты, безусловно, хуже всех. Я узнала это из первых рук, от барда, которого когда-то знала. Он заходил в таверны, высматривал группы солдат — обычно их легко заметить — и либо садился рядом, либо незаметно вливался в компанию, выпивая несколько кружек разбавленного эля. Именно там он узнавал большинство своих историй из уст праздных солдат. Конечно, он признался, что несколько приукрасил их. Я точно знаю, что он приукрасил мои собственные рассказы. Солдаты, которые были свидетелями того, как я поднимала город, вскоре забыли, что До'шан вообще был там. Они говорили только о женщине,
