Свора: Волчьей Тропой - Марк Адамов
Клеп как раз оттянул в сторону пояс, свёрнутый в кольца. Он замер и прислушался к ощущениям в теле. Ноги чуть сводило от беготни по проклятому лесу, да в носу резало от вони первого этажа. Никаких проклятий.
— Кажется, я что-то нащупал! — обрадовался Клепсандар, когда пальцы сомкнулись на твёрдом круге из дерева.
— И что же это? — Нотонир отбросил безделушку, похожую на детскую свистульку.
— Пока не знаю.
— Так вытаскивай!
Клеп поднёс находку к лучине и увидел деревянный медальон. На толстом круге из тёмной древесины был вырезан ветвистый символ, отражающий само Вечное Древо. На его родине такие носили редко: барадиты во многом переосмысли веру.
— Каззитский знак, — проговорил он.
— У того, кто с ними не ладил, — добавил Нотонир. — По словам старейшин, конечно.
Клеп с выводами не торопился. В конце концов, Млерт мог снять медальон и с мертвеца-каззита.
Он всмотрелся в символ веры, а в ушах у него зашумело. Комната никуда не делась: всё так же подрагивал свет на конце лучины, неизменным оказался и сосредоточенный взгляд матёрого колдуна Своры. Лишь напористый шум становился всё громче.
В похожих на ветер раскатах Клепсандар разобрал слова. Произносил их усталый голос человека куда более старого, чем сорока-с-чем-то-летнего Нотонира. Звук шёл от пустой тумбы у изголовья ложа. Клеп ощутил знакомые отголоски, вцепиться в которые не сумел.
Под хлопки дряблых ставней человек скрипел пером по пергаменту и бубнил:
— Рождённый в Роще… Порождённый её прахом. Нет! Владыка Рощи. Хозяин Рощи, хозяин леса… Хозяин её корней!
Нотонир подобрался ближе и взял Клепа за плечи. Обеспокоенный взгляд блестел среди морщин.
— Клеп, что с тобой? — спросил он, не моргая. — Ты что-то чувствуешь?
— Я что-то слышу, — сознался Клеп отрешённо. — Голос.
— Чей?
— Не знаю… — Клепсандар задумался, и ответ показался ему очевидным. — Млерта, наверное. Он говорит про рождённого в Роще или про её хозяина…
— Он обращается к Хозяину? Он говорил с ним?
— Не думаю, — коварантец мотнул головой. — Скорее, он перебирает имена. Как будто выбирает…
Нотонир отклонился назад. Взгляд его стал шире, рот раскрылся. Он явно собирался что-то сказать, но не успел: с первого этажа донёсся изумлённый возглас из двух глоток разом.
* * *
Среди гор зловонного мусора и старых трав Йору наконец нашёл достойную зацепку. Стала ей сокрытая в неприметной тумбе шкатулка, полная сшитых вместе листов. Он ожидал увидеть описание ритуала — рецепт зелья, на худой конец — и раскрыл было рот, чтобы позвать Нотонира, но тут же спустил воздух обратно через нос.
Всего лишь переписка — не более. Стопка писем, пусть и достаточно важных, чтобы Млерт хранил их подшитыми в кожаный переплёт. Находка куда лучше подходила скучному счетоводу или вельможе, но не магу, что отсрочил явление Хозяина Корней.
Времени вчитываться в каждый из желтоватых листов с коричневыми закорючками Речи Старых Холмов не было, тем более что Млерт более не возразил бы, реши Свора забрать весь переплёт. Глаза Йору лавировали среди неровных строк, как лодка среди льдин, в поисках зацепок.
По большей части, Млерт получал отчёты о травах и прочих диковинках от лавочников долины. Пара писем даже пришла из Ставки Сюзерена, пусть содержание их интереснее оттого не стало.
Йору не сразу понял, чем притянула его взгляд следующая записка.
«Млерт, мне это не нравится. Дело правое, но я не могу сжигать мелких воришек за краюху хлеба. Люди не поймут, понимаешь? И я не пойму. Не за то Долина борется. Приди ко мне, как сможешь. Ронао.»
— Ронао, — повторил Йору вслух, выискивая краем глаза Горго. — Знаешь такого?
Посланник Сюзерена вынырнул из замызганного буфета и потёр нос:
— Это староста Олони, а что?
Йору сощурился и вновь вчитался в заметку.
— Он писал Млерту. О том, за что борется Долина, и о сжигании людей. Ты что-то знаешь об этом?
— Старая херовина, должно быть, — Горго отмахнулся и принялся изучать закопчённый котелок. — Раньше местные каззиты повадились людей казнить в Роще, но Сюзерен их от этой дряни отучил. Он и сам редко кого казнит.
Письмо старым не выглядело: даже пергамент ещё хрустел под пальцами Йору. Он захлопнул переплёт и отправил всё собрание бессмысленной переписки в сумку.
— Нашёл чего? — спросил Йору.
Горго ответил не сразу. Он зачем-то навалился на буфет и потянул его на себя.
— Ковёр, — проговорил он растерянно. — С рисунком.
— Гобелен?
Йору подскочил и сам взялся за край буфета. Вдвоём они оттащили прикипевшую к полу ношу на свободное место справа.
Буфет и впрямь скрывал гобелен. Полотно выглядело свежим: зелёные нити наслаивались на бурые поверх чёрных участков, собирались в один вид на рощу. Ту самую Рощу: Йору узнал выпуклые наросты на священном древе, его вздувшиеся корни. Даже ниша у ствола — та, что скрывала вход в подземелье — выглядела так же, как тех снах, где его звали Марадо.
Ни единой дыры, никаких торчащих нитей по краям. Лишь тонкий слой пыли порочил искусное плетение гобелена.
— На кой-хер прятать его за шкафом? — Горго почесал щёку.
Йору протянул руку к гобелену, чтобы смахнуть пыль и заглянуть по ту сторону. Стоило перчатке коснуться полотна, как нити в нём вспыхнули. Свистящие языки пламени проявились по краям и стремительно сошлись к середине. Там, где они пробегали, даже копоти не оставалось: огонь будто растворил верхний слой, призванный обмануть глаз.
Когда пламя распалось на россыпь тлеющих точек, гобелен изменился. Он всё так же показывал рощу, но теперь землю вокруг древа усыпал пепел. На нём, широко расставив руки, Хозяин Корней предстал в том облике, какой он принял под конец боя у моста. Чёрные наросты древесной коры скрыли его кожу, вытянулось лицо, запали в обнажившиеся глазницы глаза, а над ним простёрлись ветвистые рога старого лося.
— Ебена мать! — не сдержался Горго. Не найдя других слов, он попросту завопил.
— Она самая, — Йору кивнул.
Пол содрогнулся за их спинами. Хрустнули доски, выгибаясь изнутри, словно нечто выдавливало их снизу. Меж половиц взвились струйки чёрной пыли, перемешанной с пламенными всполохами. Увлекаемые невидимой силой, они собрались в середине комнаты и обрели форму.
Вытянутая пепельная фигура повела плечами и раскинула цепкие руки. Из округлой головы проросли острые рога: не лосиные, но по-бычьи заострённые. Огонь взвился из-под плоских стоп без пальцев.
— Бляха блядская! — взвизгнул Горго. — Теперь мне можно оружие?!
— Возьми чего потяжелее, — велел Йору, выхватывая меч. — И только попробуй сбежать.
Глава 20
Пепельная тварь распрямила грудь: рык её напоминал
