Семейка (СИ) - Каршева Ульяна
- Не уверен, что получится хоть что-то, - покачал головой Игорь. – Заклятие въелось в материал коридора. Просто так его не вымоешь.
Они вошли в библиотеку и остановились перед следующим стеллажом.
- Бабуля спит? – задумчиво спросила девушка.
- Спит, - согласился домоправитель. – Вы хотели поговорить с ней?
- Нет, с вами. Мне казалось – бабуля всё знает, но она…
- Ангелика Феодоровна знает многое. Но сейчас она… - Игорь поискал слова выразить мысль. – Сейчас у неё слишком мало сил на то, чтобы убрать заклинание.
- А раньше она умела? – удивилась Алька.
- Да. Ангелика Феодоровна постоянно повторяет: если бы сыновья вовремя сообщили ей о том, из-за чего они поторопились продавать свои квартиры, она бы успела помочь им. Но прошло слишком много времени – и теперь всё зря.
Он стоял ближе к стеллажу, и Алька прикусила губу, поглядывая на него искоса. Она легкомысленная? Возникла странная идея – приворожить Игоря, сделать его своим женихом. Назло всем! Она представила, как Игорь будет привозить её к университету, а потом увозить домой. И, выходя из машины, она будет прощаться с ним, целуясь при всех, а потом он будет целовать её, встречая выходящей из здания вуза и сажая в машину.
Она представила себе лицо Семёна и почти беззвучно фыркнула.
Нет. Вдруг поняла, что ей не хочется задирать Семёна тем, что она, брошенная им, так шикарно ходит… ой, ездит на занятия!
Она так удивилась своему нежеланию, что засмотрелась на сосредоточенное лицо домоправителя: тот медленно листал взятую с полки книгу, внимательно приглядываясь к её страницам.
И тут её словно стукнуло.
С Семёном было легче. Она спокойно сидела рядом с ним на всех занятиях, спокойно общалась со всеми однокурсниками, как и он порой болтал и смеялся с девчонками… Но Игорь… Первая же мысль о том, что он будет общаться с кем-либо, кроме неё, Альки, привела её в негодование!
И прежние вопросы, с которыми она вроде уже распрощалась, вновь возникли перед ней. А умеет ли она вообще любить? Семён предал – но ведь и она быстро забыла о нём! Вон, стоит рядом с ней доказательство её неумения любить!
И тут она чуть склонила голову. А ведь они с братом размышляли по поводу Игоря! О том, что он вроде как слабый маг, а на деле – терра инкогнита! А если это он её, Альку, приворожил, пока она только прикидывала шансы на личную ворожбу?
Так. Кажется, надо найти не только книгу, которая убирает заклинание бурана, но и книгу, которая объясняет, как ведёт себя тот, которого приворожили. И надо бы посмотреть на себе эти признаки внушённого чувства. Если такая книга существует.
Чуть не психанув из-за всех этих сложностей, Алька грубо спросила:
- Вот всякие дурёхи женихов себе привораживают – говорят, это плохо. А если такое устраивают маги? Это ведь тоже насилие над личностью?
- Да, - ответил Игорь.
Кажется, его больше интересовала информация в книге, чем глупые вопросы о постороннем. Альке даже стыдно стало. Поэтому она вздохнула и пробормотала, не надеясь, что он услышит, слишком уж зацикленный на содержании страницы:
- И картины вы обещали показать, а тут эта метель из-за меня же…
- Вы же не первый и последний раз теперь здесь будете, - неожиданно ответил он, не отрываясь от книги. – Увидите ещё.
Она ещё с ехидцей хотела спросить, не в день ли отъезда он покажет своё творчество, как Игорь внезапно замер и посмотрел на входную дверь в библиотеку, будто ожидая, что после его взгляда она немедленно откроется. Но дверь не открылась, и всё же домоправитель всунул книгу на место и чуть ли не побежал к выходу, бросив Альке:
- Посмотрите тут без меня, пожалуйста, Алика!
«У-у… Бросил меня тут! Не хочу!» – обозлилась девушка и кинулась следом за ним. Вовремя успела заметить, как его голова быстро исчезает вниз на лестнице. «На первый этаж побежал?» – удивилась Алька, хватаясь за перила и тем самым помогая себе на бегу удержаться на лестничных ступенях и не свалиться. Но уже на второй лестнице затормозила, таращась и не веря глазам: входная дверь в корпус распахнулась, и в бешеном облаке взметнувшегося пара и сильного снежного ветра в прихожей начали появляться заснеженные же фигуры, укутанные так, что не разберёшь, кто там мужчина, а кто – женщина.
С последних ступеней к ним бросился Игорь, мгновенно пропав в той заварухе из снега и пара. Потом раздались мычащие звуки – Алька не сразу разобрала, что вошедшие говорят из-под накутанных на них вещей. И наконец вся суматоха закончилась после решительного хлопка дверью.
Снег принялся быстро и деловито опадать на пол, превращаясь в лужи неприятного вида, пар исчез, и Алька наконец разглядела Игоря. А увидев, чем он занимается, поспешила ему на помощь: он разматывал на неожиданных гостях шарфы, шали и прочее, что помогало идти в буране, и стряхивал с одежды снег и воду. Он оказался внимательным и более сообразительным, чем Алька. Завидя девушку, которая пыталась размотать заледеневшую огромную шаль, кажется, на Нонне Михайловне, крикнул:
- Алика, поставьте чай! Здесь мы сами справимся!
Она сочла его пожелание справедливым, размотав-таки мокрые и оттого тугие концы шали на женщине, и побежала к лестнице на второй этаж.
Пока суетилась на кухне, готовя чаепитие, первой в гостиную поднялась именно Нонна Михайловна. Встала в гостиной, растерянно оглядываясь. Дверь в кухню была открыта, так что Алька сразу позвала её:
- Нонна Михайловна! Идите сюда – обсушиться!
И сама пошла ей навстречу, вынося стопку полотенец.
Женщина поблагодарила её кивком и села на диван, где ночью спала Лизонька. Дышала Нонна Михайловна сипло и даже похрипывала, так что Алька смотреть не стала, управится ли она с полотенцами без неё, и бросилась назад, на кухню.
Когда в гостиную поднялись остальные, на столе уже стоял поднос с чашками, два заварника и на металлической подставке был водружён горячий, только вскипевший чайник. Кинув взгляд на часы, Алька кивнула себе: до обеда час с лишним. Значит, чай и впрямь не повредит – особенно людям, преодолевшим пусть небольшое расстояние, но в та-аких условиях! Да ей самой холодно стало, когда она время от времени скашивалась на пришедших, наливая чай по чашкам и исподтишка разглядывая покрасневшие от мороза носы и щёки, подрагивающие ладони, из-за которых стало страшно за чашки с чаем: руки дрогнут – чашки полетят на пол, а они ведь уже с горячей жидкостью! Не дай бог, обожгутся! А уж когда то ли гости, то ли новые постояльцы второго корпуса принялись за чаепитие… Опять Алька пожалела не то их, не то чашки – так колотили зубы замёрзших и края посуды!
Первым отогрелся Адриан Николаевич.
- Маменька спит? – вполголоса осведомился он, глядя на Игоря, который тоже взял себе чашку с чаем.
- Спит, - покивал Игорь, слегка обескураженный вторжением непрошеных гостей. – Адриан Николаевич, мы же договаривались, что вы перейдёте тогда, когда я к вам приду.
- Да ну! – раздражённо махнул рукой мужчина. – Эти клуши как начали визжать!.. (Нонна Михайловна хмуро покосилась, но промолчала.) Одной надо дочь увидеть и убедиться, что живая. Другой показалось что-то недалеко от коридора-переходника – такую истерику устроила, что легче было согласиться на поход в этот корпус.
Игорь тихо вздохнул и с тоской посмотрел себе под ноги и чуть дальше. Надо полагать – на тот самый коридор под ногами.
- Продукты, как я понимаю, вы с собой не прихватили, - констатировал он.
- Ты же ходишь по коридору – вот и принесёшь! – агрессивно огрызнулась Нонна Михайловна, и Алька, старавшаяся быть незаметной, враждебно подумала: «Ты больше всех орала о дочери, значит, а теперь – что? Даже не спросила, как она и где! Ещё и на Игоря вопишь!»
И постаралась забыть о том, что Нонна Михайловна пьёт уже третью чашку горячего чая, но руки у неё всё равно с трудом подчиняются ей и не трясутся.
За Аделаидой Степановной тоже любопытно было наблюдать: она хоть и сняла с себя все шарфы и шали, в гостиной оставалась в меховой шапке, а потому, хоть и посматривала кругом с каким-то нездоровым интересом, но сама выглядела жалко.
