Семена войны - Жуан Ф. Сильва
Нужно убираться отсюда до того, как я скажу какую-нибудь глупость!
Но Теллвун, Мирей, Затаку и всем, кто остался в лагере, по-прежнему надо было чем-то набивать животы.
– Низок я или нет, мой принц, но твой отец поручил мне то, что не смогли сделать ваши соладаты. А раз так, как ты вообще можешь надеяться завоевать Ноху?
В воздухе повисло молчание, и первым его прервал Этерстан.
– Если бы мой отец позволил мне этим заняться, я бы потратил на это гораздо меньше времени, чем ты!
– Этерстан… – прорычал король.
Редноу усмехнулся. «Мелкий сопляк».
Он почувствовал, как у него ухудшается настроение.
– Ты смеешься надо мной, Кровавый Жнец? – спросил Этерстан.
Редноу с трудом удержался от колкости, невольно задавшись вопросом, а покидал ли этот сопляк свой внушительный дворец. Этот мальчишка привык к великолепным винам, прекрасной еде и к шикарным платьям. Слуги и стражники охраняли его покой. Редноу и сам не родился воином, ему пришлось им стать после того, как его родители заживо сгорели на войнах, о которых им не было ничего ведомо. Сам же Редноу жрал землю, пресмыкался и жил среди зверей. И все же он выжил.
Так что да, он имел полное право смеяться над этим маленьким засранцем. Но, возможно, стоило чуть снизить градус воинственности…
– Брось, мой принц, мы не столь уж и отличаемся друг от друга. Возможно, я не ученый и не человек веры, возможно, в моих жилах и не течет благородная кровь, но мир принадлежит людям, и я действительно понимаю людей. И все мы, кем бы мы ни были рождены, все любим золото, вино и завидуем друг другу.
Калиго и Этерстан уставились на него:
– Крестьяне помешаны на мысли, что управлять народом легко, – нахмурился Этерстан. Оглянулся на отца, затем повернулся к Редноу. – Думаешь, я ничем не занимаюсь, а только хлещу вино и трахаюсь?
«Как верно подмечено!»
– Этерстан, следи за языком! – приказал Калиго, а затем повернулся к Редноу. – Ты мой гость, Кровавый Жнец, и я благодарен тебе за службу, но он мой сын! Будущий король Гашо. Я не позволю оскорблять его.
– Ваше Величество, я не говорил…
– Довольно! – Калиго покачал головой и уперся взглядом в каменный пол. – Будь на твоем месте кто-нибудь другой, я бы приказал ему оторвать голову, – вздохнул он. – Вместо этого, Кровавый Жнец, я просто прикажу, чтобы тебя выпроводили отсюда. Я больше не хочу видеть тебя. Уведите его прочь!
Король щелкнул пальцами, и шестеро стражников схватили Редноу за руки. Он мог бы от них отбиться и сбежать, но это было слишком опасно. «Что я такого сказал?!» Он не сделал ничего плохого, и все же с пиршества в честь его победы Редноу уводили как преступника.
Этих королей невозможно понять.
Глава 15
Дуэль
И ныне я, зная правду, победила ложь.
Из «Воспоминаний Матери»
Редноу и припомнить не мог, когда он в последний раз столько времени провел в закрытом помещении. Жизнь в палатках подготовила его к тяготам и лишениям, и спать на мягких матрасах он не привык. Нынешнюю ночь он провел на меховом ковре на полу. Король отправил его вместе со всеми сопровождающими на самый нижний этаж дворца – здесь он считался наименее роскошным, и предполагалось, что тут к ним не придет никто из слуг. И, честно говоря, Редноу решил, что наказанием это считать нельзя. Если Калиго и намеревался унизить его, у короля ничего не вышло.
Утром Редноу проснулся первым. Всем остальным требовалось время, чтобы прийти в себя после вечернего пиршества. И сейчас, раздумывая о том, что Литанам так и не заплатили, и теперь Редноу попал в немилость короля, курильщик все никак не мог избавиться от мысли, что скоро его отошлют прочь, и тогда становилось неясно, кто заменит его на поле боя.
«Это так уж важно?» — дразняще поинтересовался голос Ребмы.
– Разумеется, важно, – прошептал он. Сел на ковер и оглянулся вокруг. На стенах висели вытканные на юге гобелены. У окна стоял кедровый письменный стол, по которому были разбросаны оставленные предыдущими гостями папки с бумагами и письмами – каллиграфический почерк был безупречен. Редноу схватил сумку с бумагами Ребмы, открыл клапан и заглянул внутрь – там до сих пор хранились похожие пергаменты. Вероятно, это были написанные сестрой песни и стихи. А ведь он до сих пор не мог себя заставить открыть папки и прочитать ее записи. Прошло так мало времени с момента ее смерти… И все это еще и усугублялось витающим вокруг призрачным голосом.
– Я прочту это, когда обрету покой. Обещаю. Когда я все оставлю, – пробормотал он.
Еще раз взглянув в окно, он вдруг понял, что настолько привык к холоду, что уже и не помнит, каково это – ощущать на коже прикосновение солнца. Он уже много лет не был в Шари, где родился, и, вероятно, уже никогда туда не вернется. Там не осталось ничего родного. Он найдет себе другое место отдыха.
«Ах, брат. Для нас важно не то, откуда мы, а то, кто мы».
И кто он? Человек, убивающий ради денег? В отличие от него, Ребма погибла, вдохновив всех живущих в лагере на спасение бессчетного количества детей из лап курильщиков. Она прожила жизнь, не запятнав свою душу.
«Это неправда, брат. Я все помню. Как курильщики заставили нас дышать дымом, как они сожгли маму и папу. Как ты вцепился мне в руку столь сильно, что у меня на запястье долгие недели оставались синяки. Ты спас меня».
Редноу заткнул уши и затряс головой, мечтая лишь о том, чтобы призрак оставил его в покое. Он скоро бросит все и уйдет на покой – нужно только найти, кто его заменит. А сам он отправится куда-нибудь в теплое местечко, как того хотела Ребма.
Возможно, это успокоит призрака.
Стараясь отогнать ненужные мысли, Редноу закрыл сумку Ребмы, отложил ее в сторону и сжал рукоять меча. Медленно вытащил клинок из ножен и принялся его полировать, восхищаясь в душе алыми, напоминающими кровь, пятнами, покрывающими лезвие. Один только вид этого меча напугал множество врагов и заставил называть его владельца Кровавым Жнецом.
Теллвун и Мирей подобно двум проснувшимся поутру голубкам, выскользнули из соседней комнаты. Кивнув и обменявшись с ним любезностями, они уселись неподалеку.
– Мне всегда было интересно, откуда у тебя взялся этот меч, – расчесывая волосы, сказала Мирей. – Он… очень древний. Вдобавок есть
