Кол Бьюкенен - Фарландер

— Эш! — воскликнул пожилой мужчина с улыбкой во весь щербатый рот и, подобрав грязный подол, с важным видом шагнул им навстречу. Одного примерно возраста с Эшем и схожими чертами лица, он был плотнее, а волосы, черные, с сединой, носил собранными в пучок. — Клянусь Дао, я думал, ты давно мертв и похоронен во льдах.

— Как ты, дружище? — спросил Эш.

— Теперь, когда ты снова с нами, уже лучше. Вижу, вернулся не один, да?

— Это мой ученик. — Эш ткнул пальцем через плечо. — Нико, поздоровайся со старым дураком. Его зовут Кош.

Нико вымученно улыбнулся, и Кош выкатил изумленно глаза.

— Молчун, — добродушно усмехнулся он.

— Едва ли. Просто открывает рот в самый неподходящий момент.

— Ладно, — кивнул Кош. — Не буду задерживать. Устраивайтесь. Но вечером надо встретиться. Выпьем, расскажешь о своих приключениях. — Он похлопал по крупу мула, и животное послушно продолжило путь. Нико последовал за Эшем, но обернулся и увидел, что старый рошун провожает его наставника почтительным поклоном.

— Эти деревья... — начал он, когда они свернули на усыпанную гравием дорожку. Невысокие, с золотисто-бурой корой, деревца укрывались от солнца медно-красными кронами, в которых мелькали рыжеватые, в форме звездочки цветы. Ничего похожего Нико никогда еще не видел.

— Они называются мал и. Сюда их тоже завезли с Островов. От них мы получаем печати.

— Из их семян?

— Да.

— Так их семена вырастают в печати?

Эш вздохнул.

— Семена и есть печати. Впрочем, те деревья, что ты здесь видишь... они уже не дают плодов. — Старик коснулся пальцами мертвой печати, что по-прежнему висела у него на шее. — Знаешь, что я с ней сделаю? Найду подходящее место на краю леса, положу в землю, и скоро — так скоро, что ты и не поверишь, — из нее вырастет такое же дерево. Но, как и остальные здесь, оно не даст потомства, потому что произойдет из мертвой печати.

— Значит, этот лес... все эти деревья... — Не договорив, Нико в изумлении обвел взглядом лес. Ветер вдруг стих, и деревья застыли в угрюмом молчании. — Они выросли из печатей мертвых?

— Да, все до единого.

На открытой площадке перед монастырем несколько человек практиковались в стрельбе из лука. Здесь же, совершенно не обращая внимания на летающие над их головами стрелы, бродили, пощипывая травку, с дюжину горных овец.

На глазах у Нико старейший из лучников, согбенный старик, выступил вперед. Может быть, он даже улыбался, хотя сказать наверняка было невозможно — кожа на лице обвисла так, словно могла в любой момент сползти с него. Другие притихли. Старик положил стрелу, сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Потом вдруг выпрямился, натянул тетиву, выпустил стрелу и замер в последней позиции, пока стрела, упав с неба, не воткнулась в самый центр далекой мишени.

— Ха! — одобрительно воскликнул Эш.

Протиснувшись через узкий боковой проезд, путники попали во двор, окруженный со всех четырех сторон монастырскими стенами. В центре двора, огороженные выкрашенным белой краской частоколом, стояли семь деревьев мали. Какая-то особенная тишина висела над этим уединенным местом с десятью или двенадцатью неподвижными фигурами в черном, сидевшими спиной к дереву, поджав ноги. Погруженные в медитацию, они не замечали ничего вокруг и не обратили внимания на прибывших. Исключение составил один, крепкий, бородатый алхаз в черном, без рукавов казоке. Увидев Эша и Нико, он зевнул, поднялся и направился к ним.

— Вернулся, — только и сказал алхаз, когда путники спешились.

— Бараха. — Эш тоже обошелся без приветственных слов.

Алхаз едва заметно кивнул.

— Неплохо выглядишь для человека, которого считали мертвым.

— Едва разминулся, — признался Эш, поглаживая нетерпеливо тянущего в сторону мула. — Что здесь нового?

— Ничего интересного. — Бараха пожал могучими плечами. — Мы все молились за твое благополучное возвращение. — Он положил руку на морду мулу и посмотрел ему в глаза. Животное напряглось и притихло. — Это кто?

Поняв, что речь зашла о нем, Нико оторвал глаза от медитирующего в центре двора рошуна и посмотрел на алхаза. Тело его и даже бородатое лицо покрывали многочисленные татуировки в виде коротких надписей, выполненных характерным для алхазов плавным почерком. Священные стихи, решил Нико, слышавший, что эти обитатели пустыни любят украшать себя подобным образом. Темные внимательные глаза оценивающе пробежали по нему, но не задержались.

— Мой ученик, — ответил Эш, и Нико заметил, как выражение лица алхаза на мгновение изменилось: мышцы дрогнули, зарегистрировав удивление.

Бараха снова посмотрел на него, уже внимательнее, и улыбнулся.

— Ему придется сильно постараться, чтобы быть достойным учителя.

А улыбка-то фальшивая, подумал Нико. Уж не смеется ли над ним этот здоровяк? Внутри полыхнула злость. Желание отличиться, как-то проявить себя затмило все остальное.

— Почему они стоят здесь? Отдельно? — Он указал на огороженные белым частоколом деревья в центре двора.

— Отдельно? — Бараха оглянулся.

— Мастер Эш рассказал, что вы закапываете мертвые печати на краю леса. Интересно, почему эти семь не там, а здесь.

— А сам угадать не хочешь? — спросил алхаз.

Нико потому и спросил, что уже догадался.

— Ну, я бы предположил, что эти выросли из печатей, которые еще дышат. Значит, они и семена дадут.

Бараха чуть заметно кивнул.

— Что-то я не узнаю твой акцент. Ты откуда?

— Из Бар-Хоса, — ответил Нико и с удивлением отметил, что в его голосе прозвучали нотки гордости.

— Мерсианец? Ну конечно. Как это я не подумал. Ростом не вышел, и кости торчат. — Алхаз снова улыбнулся. И снова, как показалось Нико, насмешливо.

— Мы не так уж плохи. По крайней мере, маннианцев сдерживаем уже десять лет.

— Верно. — Бараха дотронулся до шеи второго мула, и животное вздрогнуло. — Но пока ты здесь, от таких заявлений удержись. Может, твой мастер не все тебе объяснил. Народ здесь разный, из всех уголков Мидереса. Политику мы не трогаем.

— В таком случае тебе бы и самому лучше не провоцировать, — негромко сказал Эш.

Алхаз в упор посмотрел на Фарландера. Тот спокойно встретил его взгляд.

Бараха фыркнул, повернулся и, не сказав ни слова, зашагал прочь.

— Тяжелый человек, — проворчал, провожая его взглядом, Нико.

— В пустыне такими и вырастают, — объяснил Эш. — Еe необъятная пустота наделяет их большим воображением. Я бы посоветовал тебе не задираться и никого не провоцировать. Особенно вот таких. А теперь идем. У нас еще много дел до обеда.

Пока чистили мулов и получали новую одежду, время полуденной трапезы уже миновало, так что пришлось довольствоваться остатками киша и рагу. Из столовой Эш сразу отвел Нико к общей комнате, где ему предстояло жить с другими учениками, и оставил у двери — мол, дальше сам.