Чарльз де Линт - Покинутые небеса

Наступило неловкое молчание, которое прервал Рори:

— Можно выбирать себе друзей, но никому не дано выбирать родных. Иногда так случается, что мы не слишком-то счастливы со своими родителями.

— Кровное родство не всегда сказывается, — согласилась Энни.

— Да, наверно.

Керри была очень благодарна друзьям за поддержку, но это не спасло ее от резкого ухудшения настроения. Ей захотелось остаться в одиночестве, забиться в угол и свернуться клубочком… Она была не в состоянии поддерживать разговор, к тому же ей совсем перехотелось есть.

— Вот и заказ, — неожиданно раздался чей-то голос.

Их официант вернулся, все с тем же жизнерадостным выражением на лице, а Керри даже не заметила, как он подошел.

— Горячие бутерброды с ветчиной и сыром для задумчивой леди, — произнес он, ставя перед Керри тарелку. — Морская паста для джентльмена. И для вас, — добавил он с поклоном, устанавливая перед Энни тарелку с салатом. — «Салат Цезарь» и ломтик ветчины. — Парень дружелюбно подмигнул Керри. — Желаю приятного аппетита.

— Ну разве он не прелесть? — сказала Энни, как только официант отошел.

Керри и Рори обменялись взглядами и не смогли удержаться от смеха. Недавно возникшая неловкость была забыта.

Ближе к вечеру нагруженная сумками и пакетами троица устало шагала по Стэнтон-стрит к «Вороньему гнезду». В тени дубов было значительно прохладнее, чем на солнце, но гораздо теплее, чем ожидала Керри от начала сентября. Хотя вряд ли она точно знала, чего стоило ожидать от погоды в Ньюфорде, она слишком долго жила совсем в других местах, но была готова к буйному листопаду, даже к снегу, а вместо этого наслаждалась последними теплыми лучами осеннего солнца. Весь день небо оставалось ясным, солнышко приятно припекало, а в свежем воздухе чувствовалось приближение холодов. Смену сезона можно было ощутить по запаху.

— Могу поспорить, что мебель уже привезли, — сказала Энни. — И нам самим придется втаскивать все это наверх.

— О, вам не стоит беспокоиться, — запротестовала Керри. — Я не хочу никому причинять…

— Беспокойства, — закончил за нее Рори. — Мы это знаем. И не стоит об этом даже говорить.

— Но ведь… — Керри растерянно переводила взгляд с Рори на Энни. — Вы оба и так были сегодня великолепны.

— Величие — одна из наших отличительных черт, — заявила Энни. — Так же как и скромность, и терпение по отношению не к таким значительным личностям, как мы.

— Скромность? — Рори вопросительно изогнул бровь.

— Ну, может, я не совсем точно выразилась. Ну, что я говорила. Вся веранда заставлена мебелью, а рабочих и след простыл.

Керри посмотрела в том направлении, куда кивком указала Энни, но прежде чем она успела увидеть веранду, что-то заставило ее поднять голову, и в просвете между деревьями в поле зрения девушки попала крыша дома. Увиденное заставило ее замереть на месте.

— О господи! — воскликнула она.

— Что случилось? — спросил Рори.

Его очевидное беспокойство отразилось и на лице Энни. Керри пальцем показала на крышу, но ее друзья уже прошли несколько шагов вперед и не могли увидеть верхушки дома.

— Там… наверху… — пролепетала она. — На самом коньке сидит какая-то женщина.

Рори облегченно вздохнул.

— Это, должно быть, Хлоя, — сказал он. — Она частенько там сидит, — добавил он в ответ на изумленный взгляд Керри.

— Это напоминает ей о Далеком Прошлом, — подхватила его слова Энни.

Керри снова перевела взгляд на своих друзей, пытаясь понять шутку.

— А это не опасно? — спросила она.

— По-видимому, нет, — успокоил ее Рори.

— Если уж она будет падать, — добавила Энни, — то ей останется только расправить крылья.

Теперь настала очередь Рори удивиться. Он задумчиво посмотрел на Энни, но вскоре пожал плечами и двинулся дальше.

— Конечно, — пробормотал он. — Почему бы и нет? В нашем доме все помешались на птицах.

— Что ты имела в виду, говоря о Далеком Прошлом? — спросила Керри, догнав Энни.

— Ты и сама должна знать, — насмешливо произнесла та. — Когда все мы были животными.

Керри так и не смогла ничего понять, и было очевидно, что Рори находится в таком же положении, хотя последняя фраза, видимо, все же имела для него какой-то смысл, поскольку после слов Энни он глубоко задумался. Только заметив на себе вопросительный взгляд Керри, Рори слабо улыбнулся, словно признаваясь, что он пребывает в таком же неведении, что и она.

Энни легонько похлопала ее по плечу:

— Не стоит принимать все это всерьез.

— Нет, то есть я хотела сказать, что не буду.

— Все как обычно, — заговорил Рори, заходя на веранду. — Как только надо что-то сделать, девчонок-ворон нет и в помине.

— А ты полагаешь, что с их помощью мы бы справились быстрее? — спросила Энни.

— И то правда, — кивнул Рори. — И о чем я только думал?

Он приподнял край стола, определяя его вес.

— Ну, кто мне поможет?

— Керри, ты будешь придерживать двери, — сказала Энни, сбрасывая сумки и пакеты на плетеное кресло. — Сначала мы поднимем стол и комод, а потом займемся мелочами.

11

И когда только салоны татуировок успели так размножиться? Хэнк недовольно просматривал список заведений, выписанных им из телефонного справочника. Несколько названий были ему знакомы. Ателье Тату Ала, старый притон байкеров на Грейси-стрит. «Тату гарден» неподалеку от рынка. Заведение База в конце Уильямсон-стрит, где работала сестра Терри Парис. Но в основном названия ничего ему не говорили. «Серебряный остров», «Иглы и булавки» — в новых заведениях предлагали еще и пирсинг.

Татуировки никогда не привлекали Хэнка, даже в те времена, когда он был в заключении. Наколки, как и прочие украшения, мешали становиться невидимым. Они привлекали излишнее внимание, и люди могли тебя запомнить.

Долгое время он вообще не понимал, что движет людьми, когда они соглашаются нанести на тело несмываемый рисунок. До тех пор, пока не встретился с Парис. Если увидеть ее в одежде с длинными рукавами и джинсах, а волосы у нее при этом будут распущены, вы ни за что не догадаетесь, что большая часть тела девушки покрыта татуировками.

— Это мой дневник, — объясняла Парис. — Каждая отметина на моей коже напоминает о том, что и когда со мной происходило. Так что я никогда не забуду, кто я и как оказалась здесь. — В ее улыбке не было и тени насмешки. — А знаешь, в чем истинная прелесть этих украшений?

Хэнк отрицательно покачал головой.

— Никто не сможет их у меня отнять.

И никто не мог прочесть этот дневник, поскольку все образы относились к собственной мифологии Парис, даже их расположение имело особое значение. Да и неважно, что могли подумать посторонние люди. Эти картинки имели значение только для нее одной. А Парис без труда читала собственную летопись в переплетениях узоров, покрывающих ее тело, ноги и руки. Одни изображения напоминали о событиях, ради которых стоило жить. Другие были безмолвными свидетелями темных периодов в ее судьбе, вроде тех, когда игла прикасалась к ее телу не с целью оставить татуировку на память, а искала вену и предлагала забвение.