Восстать из Холодных Углей - Роберт Дж. Хейс
Мне это не нравится. Страх ужаса перед порталом едва не заставил меня отступить. Почти. Но я никогда не позволяла страху удерживать меня от того, чего я хочу, даже если этот страх не мой собственный.
Я взглянула на Аэролиса и обнаружил, что Джинн молча парит неподалеку. Было невозможно сказать, куда он смотрит, но у меня появилось отчетливое ощущение, что его внимание все равно приковано ко мне. «Удачи». Бессмысленные слова в контексте происходящего, Джинн смеется над нами. Я стиснула зубы и шагнула в портал.
Это был первый раз, когда я ступила на Ишу после Пикарра. Более того, я была недалеко от Ямы. Я узнала этот район и была уверена, что видела его раньше, бывала здесь раньше. Прищурившись, я посмотрела на близлежащие скалы и была уверена, что вижу темное отверстие, через которое мы сбежали из разрушенного города Джиннов, преследуемые Про́клятыми, Джозефом и солдатами управляющего. В прошлый раз землю покрывал белый пушистый снег, но ориентиры все еще были на месте. Вдалеке виднелся Лес Десяти, темный и зловещий. Два моих призрака стояли неподалеку; охотники, которых я убила в том лесу, жадно смотрели на линию деревьев. Когда они жили, этот лес был их домом. Теперь, где-то на восточной окраине, он был их могилой. Пожилой призрак с квадратным подбородком обвиняюще посмотрел на меня, и мне пришлось отвести взгляд.
Какая-то часть меня хотела подождать. Яма была так близко, и я почувствовала странное желание вернуться. В Кешине есть поговорка, я слышала, как мои родители часто ее использовали. Гостеприимный, как старый ботинок. В то время я понятия не имела, что это значит. Сейчас я знаю. За это время я сносила много ботинок, но самые старые всегда казались мне самыми удобными и уютными. Именно так я описываю свое возвращение в это место, которое было так близко к моей старой тюрьме. Яма была такой же уютной, как старый ботинок. Или, может быть, это была просто идея. Несмотря на все пытки, копание и жизнь на лезвии бритвы, в простоте Ямы было что-то успокаивающее. Она была незамысловатой. Хорралейну это чувство было хорошо знакомо, и я подумала, насколько велико было его искушение повернуться в том направлении и поползти обратно к Деко.
— Приятно снова оказаться на земле, — сказала Имико, уже снимая зимнюю куртку. Лето выдалось теплым, и разница с тем, что было на До'шане, была шокирующей. Настроение моей подруги, казалось, уже немного поднялось. Дом оказывает на нас такое воздействие, и, куда бы мы ни пошли, Имико по-прежнему считала Ишу своим домом. Я думаю, мы все считали. Ну, за исключением Иштар, но моя наставница называла домом любое место, где она могла найти таверну и напиться. — Можем ли мы какое-то время держаться подальше от летающих городов?
— Я поддерживаю это мнение, — сказал Хардт. Он смотрел на запад.
— Не знаю. — Иштар усмехнулась. — Мне нравится ощущение движения под ногами. Конечно, не помешало бы еще несколько таверн. И, может быть, кого-нибудь из моих людей, чем этих диких пародий на пахтов.
— Прошлое показывает нам, какие мы есть, — сказал Тамура, словно соглашаясь. — Невозможно стереть то, какими мы были, только спрятаться от этого.
Не делай этого. Сссеракис не поддержал шутливый тон моих друзей. Внимание ужаса было приковано ко мне и к тому, что я собиралась сделать. Мы освободились от Джинна. Пусть он летает там, наверху, пойманный в ловушку и забытый.
— Нет, — повторила я, не обращая внимания на взгляды, которые бросали на меня остальные. Они слишком привыкли к тому, что я разговариваю сама с собой.
Вашему миру не нужен Аэролис. Не отдавай Оваэрис Джинну. Пожалуйста, Эскара.
Сссеракис не понимал. Это было невозможно. Я делала это не только для себя, не только для того, чтобы облегчить свою совесть. Я делала это не только ради Аэролиса или даже ради жизней всех тех Диких, которые спасу. Я делала это ради Сильвы. Она пыталась сотрудничать с Дикими. Она пыталась спасти их... от меня. Если я позволю До'шану плыть дальше, оставлю Аэролиса гнить там, наверху, они все умрут. Это была моя последняя дань уважения женщине, которую я любила. Лучший способ, который я смогла придумать. Спасти целый город, невзирая на риск. Она бы гордилась этим.
И снова мои решения заставили меня конфликтовать с моим ужасом. И снова я отвергла его мнение. Это было мое тело, мой разум. Я устанавливала правила, а Сссеракис был просто попутчиком. Пассажиром, и никем другим. Решения должны были приниматься мной. Есть способы наказать кого-то, даже не осознавая, что ты это делаешь.
— У нас компания, — сказал Хардт. Группа из десяти человек, судя по виду, солдаты, одетые в форму и вооруженные сталью. Они были из Ямы; я чувствовала исходящий от них запах даже за дюжину шагов. Запах этого места проникает не только в тебя и твою одежду, он проникает внутрь тебя. Возможно, он выветрится, со временем, но это был какой-то патруль, вероятно, недавно сформированный после нашего побега, и запах Ямы преследовал их повсюду. Они приближались к нам осторожно, не вынимая оружия. Я бы сказала, что это было весьма мудро с их стороны.
Мы представляли собой довольно странную группу. Нас было шестеро, и мы были не вооружены, только Хорралейн с Разрушителем и Иштар с мечами. Конечно, остальным оружие было не нужно. Тамура и Хардт были мастерами рукопашного боя, а меня поддерживала магия, не говоря уже об ужасе.
— Вы вторглись на королевскую территорию, — сказал один из солдат, высокий мужчина с тонкими, как проволока, усиками; казалось, он злобно скалится.
Я спросила себя, узнали ли они меня. Мог ли кто-нибудь из них посмотреть на меня и увидеть ту юную девушку, которой я была когда-то. Возможно, кто-то из них притащил меня к управляющему, или, может быть, они были там в тот день, когда меня раздели, одели в тюремные лохмотья и бросили в Яму. Но нет, конечно, они меня не узнали. Той девушки уже не было. Теперь я была взрослой женщиной с мускулами на костях, шрамами на коже и молниями в глазах. Даже мои волосы стали на тон светлее, чем раньше, темные вместо черных, и ухоженные, вместо того непослушного беспорядка, которым они были раньше. Они меня не узнали. Я едва узнавала себя.
