Во имя твое - Дмитрий Панасенко
— А еще я на знаю, что такое персики. — Лениво заметила дикарка и оторвав взгляд от неба громко сербнув носом сплюнула под ноги огромный комок густой желто-зеленой слизи. — Знаешь, Ипполит, похоже у тебя все же есть преимущество — тебе хотя бы есть куда возвращаться. Пусть это и дыра, если тебе верить.
Бросив короткий взгляд на опоясывающий талию великанши потрепанный пояс, ксендз тяжело вздохнул и начал устало массировать виски.
— Все в руках Его. — Сочувственно заметил он спустя пару минут и запустив руку за пазуху извлек из под рясы небольшой холщовый мешочек. — Вот. Аккуратно развязав завязки, плебан выложил на ступеньку крыльца четыре, совершенно безбожным образом обрезанные золотые пластины, и тонкое, поблескивающее праздничной солнечной желтизной колечко с небольшим красным камешком подвинул получившуюся композицию к северянке. — Я поговорил с Денуцем. Он раскаялся. Вернул взятое у гармандцев… то есть у тебя. И он тоже просит тебя о помощи.
— Пф-ф… Бросив короткий взгляд на золото, женщина с хрустом откусила следующий кусок яблока. — Значит ты хочешь заплатить мне моими же деньгами. — Скрипуче проворчала она себе под нос. — Ллейдер называл это «поиметь». Мне не нравится чувствовать, что меня поимели. Кстати, ты уверен, что он отдал все?
— Ты знаешь ведь мой талант докапываться до истинны… — Положив опустевший мешочек себе на колени плебан смиренно склонив седую голову осенил себя знаком Создателя. — Меня довольно сложно обмануть.
У крыльца вновь установилось тягостное молчание.
— Да. Ты очень упрямый. И цепляешься как пиявка… Или долбишь в одно место как дятел. С тобой разговаривать это как валун на гору катить… — Наконец буркнула великанша и с недовольным видом снова вгрызшись в несчастный плод принялась разглядывать крыши домов невидящим взглядом. — Наверняка ты считаешь что белый бог одарил тебя правом делать так как ты хочешь. Прямо как тех остальных, что с кострами и жаровнями. До сих пор не понимаю, почему ты не остался, как его… дознавалой.
Глаза ксендза похолодели.
— Это называется дознаватель. И я не остался с ними потому что… мне был уготован другой путь. — Хрипло произнес он и почесав переносицу принялся задумчиво мять потертую ткань кошелька между пальцев. — И к твоему счастью, милостивая матерь наша церковь позволила мне на нем остаться…
— Другой путь, значит… — Задумчиво протянула великанша и немного подумав кивнула собственным мыслям. — Звучит неплохо. Мне нравится. Моя вера… То есть моя старая вера, она другая. Северные боги говорят, что путь только один. Что это острое лезвие меча идти по которому значит изрезать себе ноги в кровь, но если с него сойдешь или хотя бы на миг остановишься, ты упадешь, и внизу тебя будет ждать только вечный холод и голодная тьма. А ваши боги… Когда я начала слушать жрецов южан… Сначала я ничего не понимала. Потом злилась. Считала что белый бог и большая дева слабые и никчемные. Потом, что они лгуны. А когда я поняла о чем он говорит, я получила свободу… Поняла что судьба это не путь, это цель. А пути мы выбираем сами.
— Истинно так, ибо в книге Первого наместника Стоуна сказано, что мы сами выбираем пути, и все они ведут к вечному блаженству в обьятьях Создателя и Великой матери… Осекшись на середине фразы пастор, с подозрением глянув на северянку, обреченно махнул рукой. — Извини. Я все время забываю с кем разговариваю.
— Знаешь, наши старики говорят, что до того, как сюда пришли имперцы, здесь царил мир. — Задумчиво протянула великанша. — Мы конечно воевали. Из-за границ одалей, из-за кровной мести, украденной овцы или трелля, или из-за причиненных обид. Но никогда не делали это из-за богов. Зачем? Богов много — на всех хватит. Каждый поклонялся тому кому больше нравилось. Зверю-Смерти, Старому медведю, Матери-Небу, Отцу-Грозе, Солнцу-Дарителю, Великому Оленю, Светлой Звезде, Тому Кто Шепчет, Скачущему на буре, Крушителю тьмы, Первому искажающему, Отцу всех зверей. Певцу лета, Сотрясателю тверди, Темному душитель, Дыханию холода. Оседлавшему молнию, Воплю страха, Лучу зари, Сеющему свет. И даже Сестре воинов, Порождающей эхо, Хозяйке холма, или просто духу-предку. Куча богов у которых куча имен. Мы считали себя детьми богов. И сами стремились ими стать. А потом пришли вы, южане, говоря, что принесли мир, что и вы есть не более чем овцы в стаде большого белого бога. Вы говорили о любви и смирении, о прощении и взаимопомощи, но никто и никогда еще не видел той хитрости и жесткости, того горя, что вы принесли с собой. Овцы оказались страшнее волков. — Губы великанши болезненно дрогнули. — В отличие от трусов — островитян, мы сопротивлялись. Не хотели к вам присоединятся. Не хотели жить по вашим законам. Не хотели предавать свою память. Не хотели оскорблять предков. А вы не могли с нами воевать. Вы не умеете выживать в лесах, не умеете ходить по болотам и слишком плохо знаете наши горы. Знаешь, что тогда вы сделали? — Дикарка зло сплюнула. — Вы напали на единственное место которое мы и не думали защищать. Священное место. Храм Старого медведя. Всеотца, ибо война отец всего. То место, где хранились припасы еды на случай долгой зимы. Каждый клан Подзимья, каждый сезон нес туда дары. Зерно, солонина, мед… Случись недород, мор или любое другое несчастье, любой клан мог прийти в храм, обратится к жрецам и получить помощь… Ты прав, наша земля не слишком щедра. Иногда стужа длится целый год. Нет ячменя, нет еды для овец, нет охоты. Только холод и тьма. Потому и было построено то священное место. Единственное по настоящему священное место, где обнажить оружие или причинить кому-то зло — оскорбить богов. Всех богов севера сразу. Будь это древние или Пришедшие, которых вы называете демонами. Говорят, его создали еще во времена раскола мира. Сами древние. Или странники звезд. Говорят, это были остатки последней их железной башни и когда-то его охраняли неспящие железные стражи. Но не сейчас. Стражи уснули много сотен лет назад. Да и зачем они были нужны? Никому бы и в голову не пришло разграбить это место. Даже подумать об этом. А вы его сожгли. Уничтожили те запасы, которые собирали кланы. Но не все. Вы оставили… немного. — С хрустом сжав кулаки, женщина с глубоким вздохом покачала головой с сгорбилась так, что почти уткнулась носом в колени. — Не
