Во имя твое - Дмитрий Панасенко
[18] Вечернее богослужение завершающее дневной чин молитв. (Совершается после захода солнца)
[19] Списки на выплату жалования наемным солдатам.
[20] Разрушитель зла.
[21] Да помилует нас всемогущий Бог и, простив нам грехи наши, приведет нас к жизни вечной.
Пути что мы выбираем
Было мокро, холодно и сыро, солнце только начало окрашивать небо в серые предрассветные тона, а до первых петухов оставалось еще не меньше получаса. Поселок, наравне с липким, пахнущим прелой травой и мхом туманом, окутывала сонная тишина. Дом старосты истекал влагой потемневших от сырости бревен и слепо пялился на соседние дворы темными провалами окон. У крыльца на подтащенной к стене колоде для рубки дров сгорбилась высокая, мускулистая, завернутая в одеяло, фигура. Несмотря на летнее время изо рта великанши при каждом вздохе вырывались облачка пара.
— А я думал, что ты еще спишь. — На сухом, бледном от усталости лице священника мелькнуло нечто что можно было при некотором воображении назвать улыбкой.
— Не спится. — Недовольно пробурчала Сив, и еще больше сгорбившись перебросила из ладони в ладонь большое зеленое яблоко. — Не привыкла я под крышей спать. Слишком душно. Слишком мягко. Муторно здесь как-то. К тому же эта гармандская змея во сне скулит и зубами скрежещет.
— Думаю это от переживаний. Ей вчера сильно досталось. — Красные от недосыпа глаза пастора оглядели двор, на мгновение задержавшись на расположенном в паре шагов от крыльца дома, небольшом, уже успевшем прогореть, костище и вернулись к Сив. — Ты, что, здесь весь остаток ночи сидела?
— Я же сказала — не спится. — С громким хрустом размяв шею, дикарка снова уставилась в землю. — Ты просто поболтать пришел, Ипполит, или как?
— Отец Ипполит. — Машинально поправил великаншу ксендз, и заложив пальцы рук за перетягивающую рясу, заменяющую пояс веревку, кашлянув принялся внимательно оглядывать затянутую, плывущими над землей клочьями стылого тумана площадь. — Как там господин Август?
— Барон? Все еще спит. — С нарочитым безразличием пожала плечами дикарка и поправив прикрывающую грудь полосу ткани, судя по виду не слишком аккуратно разрезанное пополам шерстяное одеяло, подбросила плод в ладони. Дышит. Неглубоко, но ровнее, чем вчера. И по-моему уже не такой холодный. Я бы конечно пол ночи попросила белого бога или местных берегинь, чтобы он выздоровел, но… дикарка глубоко вздохнула. Иногда мне кажется что жертвы это не то что хотят боги и духи.
— Берегинь? Здесь есть капище? Кто-то приносит жертвы? — В глазах подобравшегося словно гончая взявшая след священника мелькнула щедро сдобренная любопытством настороженность.
— Есть конечно. Они везде есть. — Тяжело вздохнув ссутулила плечи дикарка. — Тут недалеко, чуть больше половины лиги в сторону болота. Ткнула она подбородком в сторону возвышающегося над домами холма. Старое. Очень старое. Но я не его в виду имела. Просить помощи у мертвого йотуна все равно что башку медведю по весте вставшему в пасть совать. Боком просьба выйти может. Вон — берегиня. Как-то по паучьи изогнувшись дикарка потянулась за спину и извлекла на свет лишившуюся своего шнурка деревянную сову — противовес. Эта точно хорошая. Добрая. Правда молодая — слабая еще. И ее обижали. Подвесили на веревке, болтаться словно висельника, а она на волю хочет. Наверх. Чтоб видеть все… Я ее, наверное, в лес отнесу. Ей там наверняка понравится.
— Пол лиги значит… Пробормотал себе под нос судя во всему пропустивший соображения дикарки священник. — А ты откуда знаешь? Сухие губы священника сжались в тонкую линию.
— Так мы там того жабомордого мальчишку встретили. — Видимо в арсенале северянки накопилось слишком много пожиманий плечами и она решила поскорее их истратить. — Он там овцу резал.
— Вот паскудник мелкий… — Ни к кому не обращаясь пробормотал Ипполит, и с тяжелым вздохом, прошествовав к крыльцу одернул рясу, и сел на покрытую каплями росы ступеньку. — Сив, скажи мне. Этот юноша, барон. Если бы я не знал тебя получше, я бы сказал, что ты к нему неравнодушна. Вы… любовники?
Сердито фыркнув великанша поставила фигурку совы под ноги и скрестив на груди руки обиженно оттопырила губу. В воздухе повисло напряженное молчание.
— Приму это как ответ… Я не буду говорить, что мне это по душе, Сив. — Спустя минуту произнес ксендз и зябко поежившись, спрятал ладони в широких рукавах своего одеяния. — Я не в восторге от таких как он и ты, ты не любишь таких как я. Но, пока ты здесь нам придется как-то уживаться вместе, поэтому предлагаю тебе заключить перемирие. Хотя бы временное.
Великанша хрустнула пальцами и уставилась себе под ноги.
— Ты мне не нравишься потому, что считаешь, что я колдунья. И хотел сжечь меня на костре. — Наконец произнесла она. — И Ллейдера ты тоже не любил. Другие жрецы белого бога… они добрее.
— И давно ты с этим… бароном? — Задумчиво почесал нос священник.
— На самом деле он не такой плохой как может показатся. Лучше чем мне я думала, когда я его встретила… Хоть и южанин. — Вздохнула дикарка и откусив огромный кусок яблока принялась мерно двигать челюстями. — Кислое.
— Оно зеленое. — Заметил пастор, и уныло кивнув своим мыслям, повторив позу великанши, сгорбился на ступеньке. — Если честно я вообще удивляюсь что здесь, в Подзимье что-то успевает поспевать. Первый месяц лета, а по ночам холодно, будто у меня на родине зимой. А про зиму и говорить не хочется.
— Здесь, в холмах, это называют дыханием йотунов. — Чуть заметно улыбнулась дикарка. — Ледяные великаны спят но иногда начинают ворочаться во сне. Тогда с гор спускаются лавины и приходит стужа. Обычно это ненадолго. День, может быть два и ты снова начнешь жаловаться на жару и духоту. Или на дождь. Вы, имперцы, любите на все жаловаться.
Священник поморщился.
— С утра я обходил деревню и осмотрел поля. — Устало проскрипел он. — Будет чудо если крестьяне смогут собрать хоть половину того что посадили… Проклятые дожди, ячмень гниет на корню.
— Так попроси белого бога о солнце, фыркнула великанша.
— Да как ты смеешь так… — Неожиданно взвился пастор, но тут же успокоившись, обессилено махнул рукой. — Да. Ты права. Все, что остается это молиться Создателю.
— Ипполит, у тебя бывает, что ты скучаешь по дому? — Запрокинув голову к небу женщина принялась внимательно разглядывать низко плывущие над землей облака.
— Дом… — Губы священника тронула кривая усмешка. — Нет Сив, я совершенно не скучаю по той сырой, пропахшей заплесневелым сыром дыре, где я родился, но я отдал бы руку чтобы вновь оказаться в Ромуле. Я снова хочу увидеть теплое море, яркое солнце, растущие вдоль
