Во имя твое - Дмитрий Панасенко
— Кандальную цепь порвать… Интересно, интересно…
— Да что же, я вам врать буду что ли? Еле связали. Когда брат Ганс выстрелил она ведь даже сознание не потеряла, только на колени упала… Если бы брат Нипус ее молотком строительным по затылку не огрел, может и вообще не справились бы.
— Брат Нипус говоришь? Интересно, интересно… После брата Нипуса обычно не сюда, а на жальник несут…
— Дык… Сам не пойму, отец Аврелий, молоток то в щепки а из нее только дух вон. Колдовство как есть колдовство. Нордлинги… Что с них взять….
— Колдовство, значит… Понятно… Страшное северное колдовство. Без сомнения, перед нами злокозненная варварская ведьма… Очередная… И как сейчас здоровье братьев?
— Милостью создателя, отец Аврелий. Ногу брату Агафнию вправили, но медикусы говорят у него жилы порваны. Хромым на всю жизнь останется. Брату Галиилу, тоже теперь калекой жить. Челюсть в семи местах сломана, толком не собрать. И нос мы не нашли… Похоже она его проглотила… А брат Инсолений… Кости целы, но ядра распухли так, что еле ходит…
— Понятно… Понятно… Ты же говорил, она его в живот ударила?
— Ну… Э-э-э в живот… Только… Ну… Это… С низу, значит…
— Понятно… А скажи мне брат Брутус, ряса у брата Инсолентия, когда эта злокозненная ведьма Всеблагую матерь хулить и буянить начала, у него подпоясана была?
— Отец Аврелий… Да как же… Да они бы ни в жизнь… Ее ведь к вам на допрос… вот и решили припугнуть ее немного…
— Ясно… Ясно… Припугнули, значит… А когда утихомиривали ее, колдовства не заметили? Может на непонятном языке говорила, или пальцы как-то по хитрому складывала?
— Н-нет… Не заметил я такого, отец Аврелий. Только плевалась, пиналась, да ругалась почище Фанажских моряков. А потом, когда очнулась, замолчала, только глазищами на нас зыркала. Даже когда секли ее не кричала. Может, мне остальных братьев спросить?
— Не стоит. Молчала, значит… Понятно, понятно…. Когда мы здесь закончим, скажешь братьям Агафнию, Галилу, Инсолению, и Гансу, что я назначил для них епитимью. Дважды по сорок ударов кнутом. Каждому. Сколько выдержат до потери сознания. Раны присыпать крупной солью, а потом, как очнуться остальные удары отсчитать. После экзекуции всем идти в северный неф часовни и лежать там крестом, от Laudes[17] до Completorium[18]…. Седмицу…. Понял?
— Э-э-э… Д-да… отец Аврелий… Только…
— Не беспокойся. Я сам с отцом настоятелем поговорю.
— Да, отец Аврелий.
— Я вижу у тебя есть вопросы брат Брутус… Что же… Постараюсь прояснить. Эту деву привезли сюда для церковного суда. Братья об этом знали. Также они знали, что до окончания следствия, они не имеют права с ней разговаривать, осматривать и тем более… пугать. Любое вмешательство необученного человека может помешать правосудию… А где ее одежда?
— Ну это… Выкинули… Порвалась она… Да и смердела сильно… Да и одежды там… Одеяло одно шерстяное да тряпки которыми она грудь перематывала. Срамота одна.
— Понятно… А на наличие колдовских знаков перед тем как выбросить проверяли?
— Эм-м-м… Простите отец Аврелий, не уследил.
— Создатель простит. Ну-ка поверни ее. Ага. Ну и как мне на ней теперь знаки Падшего и признаки гнили искать — тут ведь живого места нет…
— Эм-м…
— Понятно… Ну что же… Давай-ка работой займемся… Чернила и пергамент взял, хоть?
— Конечно, отец Аврелий.
— Ну тогда начнем… Как твое имя?.. Эй, я тебя спрашиваю, как твое имя? Ты меня понимаешь? Говоришь по нашему хоть?
— Да понимает она все, отец Аврелий. В бумагах все записано. Э-э-э… вот. Она почти год в резервах легиона ходила. С разведчиками. Значит язык знает. Просто запирается. Не хочет разговаривать. Как подвесили да тряпки сорвали так и замолчала. Глазами, вон только зыркает, да брыкается. А до этого ругалась так — хоть топор вешай. А зовут ее Сив Энгинсдоттир, если зольденбухам[19], верить конечно…
— Энгинсдоттир … Ничья дочь значит… Интересно, интересно… Ладно, брат Брутус, начинай записывать. Готов?
— Сейчас, перо только очиню, отец Аврелий. Вот… готово.
— Хорошо, пиши — такого-то числа сего года в монастырь Контрберрийской земли Монблау доставлена дева нордлингского рода, Сив Энгинсдоттир, подозреваемая в сношениях с Падшим и черном ведовстве и далее… Возраст допрашиваемой… на вид от восемнадцати до двадцати пяти лет. Рост… чрезвычайно высокий. Не менее восьми футов. Члены тела очень развитые, здоровые все в наличии. Телосложение избыточно крепкое, жилистое. Лицо без уродств и увечий, приятственное, с ярко выраженными чертами свойственными северным народам имеющим примесь крови Пришедших. Вот ты никогда не задумывался, Брутус? Почему эти варвары горцы, те которые из так называемых «чистокровных» такие здоровые? В горах ведь есть нечего…
— Я как-то не думал об этом отец Аврелий… Извините.
— Ладно. Пиши дальше. Волосы цвета пшеничного. Кожа бледная. При осмотре… Ах, ты су… щее расстройство.
— Говорил, же отец Аврелий, брыкается она…
— Да и Создатель с ней… Кожа чистая, здоровая без следов язв и наростов, родимых пятен. Нанесенных на тело иглой, альбо краской колдовских знаков не обнаружено. В волосах… Погоди, дай-ка мне табурет… — Эх… Колено мое… Да не дергайся ты… Ага… В волосах… Как я и ожидал — грязь и вши…
— Э-э-э… Что, отец Аврелий?
— Пиши… На голове, среди волос, бесовских знаков тоже не обнаружено.
— Отец Аврелий, так не видно же, вон какие волосища, может ее лучше обрить?
— Я бы предпочел, чтобы ее помыли хорошенько… И раны зашили… Пиши дальше. Глаза ярко-голубые, зрачки нормальные, человеческие, зубы… Она ведь наверняка кусается, да?
— Эм-м…
— Понятно… Ты меня понимаешь, дитя? Знаю, что понимаешь. Так вот, Создателем клянусь, мне твоя девичья честь ни к чему. Не бойся. Я тебе не враг и не хочу причинять тебе боль больше необходимого. Но если ты будешь брыкаться и кусаться, мне придется использовать другие методы. Неприятные методы. Так что открой рот и дай мне осмотреть твои зубы… Ну, чего молчишь?.. Ладно, твоя воля… Брутус, дай-ка мне щипцы… Да не те… Мы же ей не кожу рвать хотим, а только губу оттянуть… Да, да, вот эти, не заточенные… Вон, второй табурет возьми. Да брось ты свои бумажки, голову ей держи, голову… Ага… Все, отпускай… Пиши, резцы человеческие нормальные, без следов гнилой порчи. Маляры не выражены… Странно. Такие как она, передние зубы обычно уже годам к пятнадцати теряют. Эх… Помню я как свои потерял… В сулджуке это было. Во время двенадцатого священного похода… Арбалетный болт под нижнее забрало влетел. Пол дюжины зубов как не бывало. И челюсть на бок. Но милостью Создателя жив остался…
— Как скажете, отец Аврелий.
— Ладно, задумался я
