Вечное Царствие - Грэнди С
— Приказы хозяйки исполнять раз-два! — скомандовала Настенька. — Пошла готовить деда. Че-т подсказывает мне, что он пьяный где-нить валяется.
И Настенька исчезла.
— Нельзя так, — покачал головой Григорий, на душе не то что кошки — там медведи скреблись.
— Нельзя оберегать ее от всего на свете. Ей пора повзрослеть. Пускай приглядит за дедом. Тем более что остался один вопрос, который мне все еще не дает покоя, и я бы хотела, чтобы ты им занялся. Только для начала отпусти мою руку.
Оказывается, Григорий все еще держал запястье Василисы. Он судорожно разжал пальцы и отступил назад, задев стул. Тот пошатнулся и с грохотом упал.
— Ну-ну, крушить ничего не надо. Или так ты проявляешь недовольство моим решением? — она кокетливо положила руку на бедро.
— Нет что вы… я… — Григорий замялся на секунду. Неожиданно для него самого в груди разгорелось пламя смелости. Настя может распоряжаться судьбой, как ей заблагорассудится. Если угодно, то пусть и в пропасть прыгает. Не его то дело. Пора бы ему уже собственным положением заняться. Уж оберегать какую-то там дуреху в его планы не входило. — Василиса. Я выполню все. А вы… Выходите за меня, — выпалил он.
Царевна оторопела. Убрала руку с бедра и подняла ее к губам, словно, смущаясь, пыталась скрыться от мужчины. Такой девичий жест удивил Григория. И сама Василиса Премудрая может быть обычной девчонкой.
— Такие предложения, Григорий, не к месту.
— Почему же, — он выпятил грудь, чтобы казаться мощнее, будто бы это даст ему больше выигрышных очков в глазах царевны. — Я собираюсь служить вам вечно. И вечно хочу быть подле. Если вам не противен такой, как я… — Григорий хорошо понимал, что красота не была его сильной стороной, по крайней мере, в этом мире. Только сумасшедшая влюбиться в воняющего лесом лешего с лианами вместо волос. Но он не отрицал положительных качеств: ум, силу и верность. Может быть, доброту — это зависит от ситуации.
— Григорий, — взгляд Василисы изменился, вдруг из кокетливо озорного он стал холодным и надменным, — тебе семя в голову ударило? Я скоро стану царицей всего Вечного Царствия. Можешь ли ты представить царицу замужем за мелкой нечистью? — она вытянула руку и наколдовала крепкие стебли, которые связали Григория так, что трудно было даже вздохнуть.
— Не за отца-Кощея же… — прохрипел Григорий. Его слова заинтересовали Василису, и она ослабила хватку. — Госпожа, — наконец он мог нормально дышать, — я знаю свое место. Но, представьте, как укрепится ваше положение, если вы выйдите замуж за Кощея.
— Ты хочешь занять место Кощея, когда мы покончим с моим отцом?
— Лучшей кандидатуры, чем моя во всем Царствии не сыскать, — без ложной скромности заявил Григорий. — Я самолично убью Кощея или съем, что обрести его сказочную силу. А после вновь буду просить вашей руки, — твердо заявил он.
Василиса обратила в прах свои наколдованные растения и обескураженно присела на кровать.
— Я знала, что ты амбициозный и талантливый, но о твоем желании быть царем и не догадывалась.
— Никакой не царь. Есть и буду вашим вечным слугой, — Григорий встал на колени и осторожно взял ступню Василисы. Она не сопротивлялась, а внимательно наблюдала за своим подданным. — Когда я встретил вас впервые, то обрел смысл жизни. И я сделаю все ради вас, — он поцеловал ножку царевны.
— Преданность я люблю, — в глазах Василисы вновь появился озорной блеск. — Два условия Григорий: ты становишься Кощеем, и ты разбираешься с этой Жар-птицей, которая спасла Снегурочку. А то ты ведь так и не выполнил эту мою просьбу, — она властно подняла подбородок.
— Извините, госпожа.
— У меня плохое предчувствие на ее счет, — Василиса прикусила губу. — Сделаешь все по уму, то будет тебе моя рука и сердце.
Словами не передать в каком экстазе Григорий вышел… нет, выпорхнул из покоев царевны. Он и не рассчитывал, что она с первого раза согласится, да еще и поставила всего лишь два условия. И даже в рожу не плюнула, а имела бы на то полное право — где она, а где он.
Разобраться с Кощеем — как щелкнуть пальцами. Сначала надо организовать все поедание Снегурочки. Если надежды Василисы не оправдаются, что отца разорвет от сказочной силы, то Григорий просто сломает иголку. Он давно уже знает, в каком яйце хранится кощеева слабость.
С Жар-птицей пока еще ничего непонятно: по пути к Марье даже не было возможности найти хоть толику информации. Но точно будет какой-нибудь гоблин, который или слышал, или видел чего-нибудь. Не убежит пернатая. В самом крайнем случае Григорий самолично выследит ее и подстрелит. И там уже наплевать на ее цели и мотивы. Хорошая птица — поджаренная на вертеле.
Насвистывающий веселую мелодию, Григорий вышел на улицу. Но приподнятое настроение омрачила Настенька, которая уже сидела верхом на лошади с узелком наперевес. Она повернула голову и мрачно посмотрела на Григория. После чего с полной ненавистью высунула язык и поиграла пальцами, как бы приклеенными на лоб. Самого Григория, видимо, изображала. Ну и девка…
Глава 21. Снегурочка
Жить с Марьей Моревной очень хорошо. Правда, часто случалось так, что ранние подъемы и отработки ударов с мечом изматывали до болей в руках. Зачем Снеже вообще учиться владеть оружием — непонятно, но богатырша настаивала, а спорить с ней опасно, ибо силища той способна вышибить мозги. И все же трудности казались такой мелочью, когда они все вместе сидели у костра: богатыри шутили и, перебивая друг друга, хвастались своими земными приключениями. Они уже по сто раз слышали эти байки, однако все равно хохотали от души. Марья в «подвиги» богатырей не верила и все время подкалывала мужиков.
Еда была очень простая: без соли пожаренное на костре мясо. Его обычно делал Вано, от которого на охоте было мало толку, зато он отлично справлялся с ощипыванием уток и подрумяниванием крыс на вертеле. Не Настенькины харчи, но есть можно. От внезапного воспоминания о Насте Снежа поежилась. Она вдруг остро ощутила желание поговорить с кем-нибудь своего возраста. Заняться девичьими глупостями: косички заплетать или просто похихикать как дурочки. Настя для такой ерунды подходила, так казалось Снеже. Нет, она бы с ней никогда не стала дружить. Ведь именно Настя привела Снежу в логово чудовища. Но помечтать о другой яви никто не запрещает. А в этом другом мире Василиса
