Вечное Царствие - Грэнди С
Снежа иногда ловила себя на мысли, что скучает по такой жизни, хотя она абсолютно точно знала — ничего подобного у нее никогда не было. Память почти полностью к ней вернулась. Правда, все вокруг уверяли, что она станет понимать себя лучше, но Снежа запуталась в себе еще больше… Вот даже эти, будь они неладны, мечты о плетении кос друг дружке с подружкой — не чушь ли? Сама себе она никаких причесок никогда не делала, потому что это глупая трата времени. Нужно пойти поохотиться, зашить одежду, насобирать ягод или трав. Дел невпроворот: какие еще косы. Да и зачем нужны они. Но нет-нет, а ночами Снежа вздыхала, представляя себя с красивой прической. Марья Моревна сказала, что это просто возраст у Снежи такой. И сама она по юности так губы с щеками красила, что из соседней деревни было видно. Сейчас, смотря на нее, в это трудно поверить.
В чертах Марьи Моревны еще угадывалась красивая женщина: чувственные губы, длинные ресницы, пышная грудь. Богатыри ее обожали и иногда кидали хищные взгляды. Снежа таких мужиков видела в своей деревне: днем они примерные мужья с кучей хозяйских забот, а вечером заваливают чужую бабу на сено. Или шли в «дом утех», как говорил дед. Он же его и придумал в свое время. Лучшее время для Снежи, когда вместе с ней жили шесть очень милых и веселых женщин, а Снежа помогала им собираться на свидания, исполняла мелкие поручения, но большую часть времени играла в игрушки. Тогда у нее был целый ящик игрушек. «Дом утех» через пару лет закрыли, и Снежа с дедом превратились в обыкновенных нищих бродяг.
Она потрясла головой. Будет тоже. Зачем вспоминать минувшие дни. Сейчас дело совсем другое, и она еще поборется за себя, за деда, за их спокойную жизнь. Снежа подняла меч и сделала выпад — точный, свистящий. И еще один. И еще. Руки уже не ныли так, как в первый раз. Теперь она получала удовольствие от ощущения силы.
Вдруг ей послышался шелест в кустах. Ни на секунду не робея, Снежа бросила меч, выхватила спрятанный за поясом короткий ножик и бросила в сторону опасных звуков. Из зарослей вспорхнула Жар-птица.
— Ненормальная! — вскрикнула пернатая.
— Друзья по кустам не прячутся, — хмыкнула Снежа.
— Ты точно меня когда-нибудь убьешь! — Жар-птица спустилась на землю и судорожно принялась чистить перышки.
— Обязательно, — подтвердила Снежа.
— Да как ты можешь так говорить! Я же спасла тебя! — негодовала птица. — Почему ты так себя ведешь со мной? Вон с Вано ты такая милая. А он вообще кощеевский гоблин.
Снежа не стала ничего объяснять. Вано не вызывал у нее никаких подозрений. Но это ощущалось под кожей — чуйка. Да и он никогда не увиливал при разговоре. А вот к клювастой было много вопрос, на которые она упорно не хотела отвечать.
— Эт че на, — из землянки вышла Марья Моревна, — опа, да ты уже тренируешься! Ну умняха. Или… — она взглянула на подрагивающую и возмущенную Жар-птицу. — Че она тя опять завалить пыталась. Ну дела! — Марья рассмеялась громко и заливисто, как умела только она. Снежа подумала, что рядом с ней любой бы почувствовал себя как за каменной стеной. Такая она надежная и неунывающая, хоть и пьянчуга пуще деда.
— Ничего смешного! — завопила Жар-птица. — Она ж меня убьет когда-нибудь.
— Да ладно тебе. Ты ведь у нас птичка ловкая, на удивление, — Марья сощурилась. — Вроде б тоже новенькая, но внимательная така, словно уже выучила правила.
Жар-птица ничего не ответила, упорхнула себе в небо, раскрыв длинные огненные крылья.
— Опасная, — сказала Снежа и взглядом указала на лук за Марьиной спиной. Для богатырши ничего не стоило расправиться с пернатой. Но она почему-то терпела ее постоянное присутствие.
— Хех, ты тож молчаливая. Но я-т тебя не подстреливаю, — Марья по-дружески ткнула Снежу в бок, но та продолжала хмуриться. Понимая, что от нее так просто не отстанут, Марья тяжело вздохнула. — Убийство допустимо только при охоте, защите и на войне. Жар-птица кажется загадочной и мутной. Но если б я убивала из-за своих подозрений, то и твой Дед Мороз давно б уже покинул Вечное Царствие.
Щеки Снежи запылали, и она вперилась глазами в Марью. Богатырша почти никогда не говорила о деде, а Снеже жутко хотелось о нем что-нибудь услышать. Через Марью она физически ощущала близость к нему. И пусть в новой жизни Снежа еще ни разу не видела старика, но привязанность и нежность грели ее холодную душу.
— Ты от меня не отстанешь, да? — Марья устало потерла лоб, кажется, она пожалела, что вспомнила о Деде Морозе. Снежа схватила богатыршу за рукав, продолжая с надеждой заглядывать в глаза. — Я знаю, ты хочешь побольше услышать о нем. Все мы… все мы хотим больше слушать о наших родных, но… Ой! Не могу я! Отстань! Веселый у тебя дед. Нормальный! А терь иди и тренируйся. — Марья вырвалась из цепкой хватки Снежи и спряталась от нее за дуб.
— Видишь, — вновь послышался голос Жар-птицы. — Даже у таких простых людей, как Марья, есть причины не слишком откровенничать, — но Снежа лишь расстроенно села на землю и принялась начищать меч. Пернатая сочувственно склонила голову. — Не расстраивайся, скоро ты его увидишь.
Однако Снежа все равно сидела смурная, потому что, чем больше шагов вперед она делала, тем сильнее ощущала одиночество — дедушка отдаляется от нее. А ей очень хотелось снова просто стать внучкой и не думать о том, как поступить и сделать правильный выбор. Тяжелые решения были ей не по возрасту.
Сталь засверкала. На секунду даже показалось, что вышло солнце. Снежа подняла глаза к небу: все также пасмурно. В Вечном Царствии погода была жестока. Либо лучи обжигали кожу, заставляя молиться о хотя бы редких каплях дождя. Либо хмурые облака принуждали природу мгновенно посереть. Оказалось, острие блеснуло из-за желтых перьев Жар-птицы. Даже в дождливую погоду ее окрас оставался ярким, а сама она светилась. Птица заметила задумчивый, но (в этот раз) не опасливый взгляд Снежи и, чуть приблизившись, сказала:
— Я могу светить ослепительнее по собственному желанию, — перья ее вдруг вспыхнули точно пламя, — или погаснуть и слиться с тучей.
И действительно Жар-птица перестала светиться. Стала почти такого же цвета, что печальное небо.
— От те фокусы! — присвистнул появившийся Вано. — Красивуще, правда!
— Не самая полезная магия, — призналась Жар-птица, — но очень даже романтичная.
