Юрий Ижевчанин - Первая колония

Старший сын его и наследник Дан, напротив, был на голову ниже отца. Он больше любил жить в своем поместье, а если выезжать, то заниматься искусствами, поэзией и музыкой. Конечно же, воевать ему тоже пришлось, но это занятие ему было не очень по душе. Такие пристрастия Дана не очень радовали отца, но с другой стороны, он видел, что признаков вырождения рода нет: герцог со своей любовью к подвигам и военной службе запустил и запутал дела владения, а наследник успешно их распутал и добился того, что люди выглядели довольными, деревни и города — чистыми и зажиточными. Военной подготовкой сын не пренебрегал, а что душа у него к этому не лежала, герцог мог простить. Он уже надеялся, что его внуки, с удовольствием сражавшиеся на учебных боях, возродят его славу, а сын оставит им богатые и процветающие владения, как в свое время блаженной памяти отец оставил ему, так что он мог не думать о хозяйстве, а заниматься лишь военной службой и политикой.

Естественно, в первую очередь за гетерой стал ухаживать отец семейства, и бравому генералу не составляло большого труда взять эту слабо оборонявшуюся крепость. Сын его с удовольствием участвовал с гетерой в музыкальных вечерах, танцевал, обменивался поэтическими намеками и экспромтами, но серьезно за ней не ухаживал, что даже вызвало у Ириньиссы в душе некоторое желание самой его соблазнить и растопить этот ледок. Может быть, она бы принялась очаровывать Дана Вактинора, но, дав хозяину чуть больше недели насладиться обществом гетеры одному, в поместье съехались все соседи.

Граф Динг Зактолмиль очень любил своего второго сына Ола, гораздо больше, чем наследника. Наследник Кул был нормальным отпрыском знатного рода: в меру образованным, в меру мужественным и в меру утонченным, в меру смелым и в меру интриганом. Словом, ничего слишком и достойный продолжатель рода. Он изо всех сил делал карьеру при дворе, а для повышения престижа с удовольствием участвовал в военных походах. Он больше походил видом на отца, кряжистого низкорослого мужчину с довольно грубыми чертами лица, которые, конечно же, смягчало его воспитание и образование.

Ол больше походил на мать. Он был высоким, стройным, ловким, озорным, веселым, черноволосым и голубоглазым. Он отнюдь не был трусом, и уже имел честно заработанный на поединке боевой шрам (правда, не на лице). Но гораздо больше он любил музыку, танцы, поэзию, сам иногда сочинял песни, неплохо рисовал. Отец считал, что для такого человека участь запасного наследника богатого и знатного рода самое лучшее. Не нужно связывать себя семьей, не нужно делать карьеру, средств достаточно, чтобы жить в свое удовольствие, заботясь лишь о поддержании чести. Такое положение устраивало и Ола, который вовсю ухаживал за дамами и гетерами, часто посещал столицу королевства: формально с поручениями отца, фактически чтобы поразвлечься в компании художников и других молодых знатных юношей. Именно там он дрался на поединках, именно там он чаще всего смертельно влюблялся, но обычно через полгода остывал. Отец не оказывал ему в деньгах: дела семьи шли неплохо. А вот старшему сыну он напоминал о необходимости экономить, не теряя престижа знатного рода: ведь у того была семья, в дальнейшем он должен был управлять всем имуществом и всем леном.

Пир проходил в павильоне на вершине небольшой горы. Когда закончился пир, Ириньисса предложила всем молодым дворянам, которые ухаживали за ней, отослать повозки и спуститься пешком. Отказаться было признанием собственной изнеженности и слабости. Да, честно говоря, хотелось по дороге поухаживать за гетерой. Пара полноправных гетер и музыкантш и несколько дам тоже решили присоединиться к компании. По дороге поднялся ветер и стал накрапывать дождь, но теперь тем более было стыдно признаваться в слабости, и компания продолжала шутить и идти дальше.

Ол сразу же, как только позволили приличия, атаковал Ириньиссу. В этом он был не одинок: практически все свободные на данный момент от любовных обязательств знатные гости осадили ее, естественно, не нарушая при этом правил этикета и хорошего тона. Такая ситуация еще прибавила боевого азарта Олу, и, когда Ириньисса шутя поцеловала его, он сложил песню.

Окончен пир. Разбросанные стулья,

Витают в воздухе нелепые мечты.

Кругом пары безверья и безумья,

А на столах — остатки от жратвы.

Зачем с тобой сейчас нас жизнь столкнула?

Грязнятся похотью и подлостью умы,

Все лучшее изнанкой обернулось.

Окончен пир. Остались только мы.

Окончен пир, и кончились сомненья,

С горы идем под ветром и дождем.

Ну что же, ты не хочешь искушенья,

А без него друг друга не поймем.

Душа прорвалась в щелку поцелуя,

Как узник, вдруг бежавший из тюрьмы.

Ты беглецу послала в спину пулю.

Окончен пир. Остались только мы.

Ириньисса почувствовала, что этот немного циничный и очень симпатичный легкомысленный второй наследник ей все больше нравится. Она ответила ему экспромтом:

Зря ты боишься

Женской коварной души.

Яд там не спрятан,

Нет арбалета,

Только живая в ней страсть.

Ол почувствовал, что ему нельзя ударить в грязь лицом и что он уже опередил почти всех соперников. Он моментально ответил:

Ты обманула.

Страстной своею душой

Разишь вернее

Стрелка лесного,

Или чем ядом злодей.

Ириньисса расхохоталась и повернулась к Олу. Тот понял сигнал, обнял ее и поцеловал. Ириньисса выскользнула из его объятий и многообещающе улыбнулась. Ол почувствовал, что он вновь влюбляется, и причем не на шутку. Осталось ему лишь мечтать, чтобы в душе у Ириньиссы было то же самое. Ну не только мечтать, а завершать столь успешно начатое наступление.

Другие молодые отпрыски недовольно бурчали, но затевать ссору из-за предпочтений гетеры было просто позорно. Гетера была свободна выбрать кого угодно, и единственное ограничение для возлюбленного было то, чтобы он не мешал ей выбрать другого, если она пожелает сама. Так что оставалось лишь улыбнуться, признать свое поражение и искать другую дичь для любовной охоты, а самые азартные стали даже подбадривать Ола и заключать пари, через сколько времени он завоюет сердце Ириньиссы (или она его).

Ириньисса сама чувствовала, что может серьезно влюбиться, и поэтому не спешила, чтобы перепроверить себя, и, если все окажется на самом деле так, то отдаться полностью и безусловно. Весь следующий день Ол ухаживал за нею, преподносил мелкие подарки: цветущие веточки, фрукты в меду из своего поместья, каких больше нигде не делали, а под конец скромненькую платиновую брошку. Влюбленные обменивались стихами, вместе пели песни, в том числе несколько раз повторили новую. Под вечер Ол решился намекнуть прямо: