Юрий Ижевчанин - Первая колония

Отказаться было нельзя, и Атар пошел с князем навещать льва, беззаботно болтая и при этом думая: "Хорошо, и что ты есть, и что тебя скоро не будет. Раз ты дал разрешение, никто из челяди не попытается совать нос в мои дела в лесу. А ты сам, хитроумный племянник, ведь ничего не заподозрил."

И на следующий день принц, захватив пару верных людей и ученого с сыном, отправился охотиться в леса. Вернувшись, он при всех публично похвалил Хирристрина за прекрасное знание лесных растений и животных, и велел купить для него, его семьи и слуг отдельный маленький корабль. Это была неслыханная привилегия. Хирристрин немедленно послал за семьёй и совами.

Суть открытия семейства Хирристринов была в том, что они вывели породу ручных сов, которые обучались лететь на ультразвуковые сигналы свистком и на сигналы огнем. Более того, имелась возможность просто послать их в определенном направлении, пока они не услышат или не увидят сигнала. Если они так его и не получат, они вернутся назад. Ультразвук они слышали за десять верст даже в горах. А люди его не слышали. Правда, собаки начинали беспокоиться, но быстро затихали. Совы, как очень умные птицы, могли сориентироваться в неожиданной обстановке. Как ночные животные, они практически были незаметны в полете, да и никто на них внимания не обращал, в отличие от вестовых псов. Летели они по воздуху, так что препятствий для них было меньше, чем для собак. Хищные птицы были для них не столь страшны, как для голубей. А на крайний случай они за сотни верст возвращались в свой дом, не как глупые голуби, а как умные и преданные птицы, которые потеряли своих хозяев и ищут их. Но они не были столь связаны с одним человеком, как собаки. Их можно было передавать из рук в руки, и они служили некоторое время другим людям, если те умели с ними обращаться. Правда, через несколько месяцев они начинали скучать по хозяевам и улетали к ним. То же самое они делали, стоило их хоть раз обидеть. Отдохнув дома несколько месяцев, они вновь были готовы к службе. Такие вестовые птицы было великолепной находкой для армии. Но лучше всего было постараться удержать эту находку в секрете как можно дольше, в этом принц с Хирристрином был согласен. Во всяком случае, в Империи они решили ее не разглашать.

Вернемся на четыре месяца назад. Приняв такое авантюристичное решение, как ехать на Юг, Ириньисса уже не могла от него отступить без потери лица. Да ей и самой было жутко и одновременно интересно, как там будет на новых землях. Это ведь такие приключения могут быть! И люди там никогда не видели настоящих гетер, их можно будет действительно поражать одним выстрелом своих глаз и одним движением своих бедер. Словом, это была возможность пойти на настоящую и увлекательную авантюру и стать героиней легенд. Но перед отъездом она решила побывать в Валлине, куда ее давно уже звал погостить один из высокородных любовников, а заодно на Киальсе, где по случаю выборов Императора собирался весь цвет высшего общества. Ведь в Валлине она еще не бывала ни разу, хоть уже несколько раз посещала Имперский остров, с которого видны ее берега. Как же уехать, так и не повидав это знаменитое королевство?

Даже на побережье Валлины замки стояли лишь к западу, поскольку восточная часть Внутреннего моря была давно очищена от больших пиратских банд. Это королевство явно наслаждалось бРльшим покоем, чем Старквайя. Южные варвары вели в основном мелкую пограничную войну, да и на самом деле не такими уж варварами они были, они подверглись сильному влиянию линьинской, а затем и старкской в ее валлинском варианте, культуры. Мастраг, большое царство к югу от Валлины, которому принадлежало южное течение Великой Реки, давно уже мог бы стать королевством, но этому мешали внутренние неурядицы и то, что часть его территорий не являлась каноническими территориями веры Победителей.

Две соперничающие, но и сотрудничающие в важнейших вопросах религии, каждая из которых называла представителей другой не погаными или кяфирами, а всего лишь заблуждающимися, давно уже поделили земли. На канонической территории другой религии иноверцы могли свободно исповедовать, но не проповедовать, свою веру. Храмы строить не позволялось, но точно так же не позволялось разрушать уже существующие. А вот часовни могли быть построены везде, где есть иноверческая община. Часть земель не считалась каноническими ни для одной религии, и там они вели борьбу за прихожан. С этих территорий чаще всего распространялись тоталитарные секты или фанатические течения, стремившиеся развязать религиозные войны. Иногда канонические территории несколько изменялись, чаще всего в результате больших войн и переселений народов. Именно после таких потрясений и появлялись ничейные территории. Постепенно на них брала верх одна из религий, и они наконец-то признавались каноническими территориями той веры, которая заняла там практически монопольное положение.

Больше половины Мастрага были ничейными территориями в смысле религий, а некоторые из его ленов даже считались канонической территорией Единобожников. Такое разделение только поощряло междоусобицы.

До Мастрага Ириньисса добираться не собиралась. Немного посмотреть его земли она надеялась в ходе плавания в колонии. Она была уверена, что флот на некоторое время причалит поблизости от устья Великой. Да и само по себе посещение Мастрага и Великой не было бы столь уж из ряда вон выходящим подвигом. Там регулярно бывали Высокородные гетеры и художники. Даже Единобожники там кропили носительниц соблазна святой водой, но не изгоняли. Практически там действовали те же свободы для художников и гетер, что и в Империи.

Герцог Актусский Син Вактинор, пригласивший в свои владения Ириньиссу, обитал в неукрепленном имении среди живописных холмов верстах в шестидесяти от моря. Конечно же, посещение Высокородной гетеры не было в этих местах исключительным событием, но не столь уж частым. Ириньисса со своей свитой из учениц, рабынь и охранниц (клиенток она уже всех распустила либо рекомендовала на Великородных) была встречена хозяином с сыновьями. Хозяин был высоким, стройным, темноглазым и смуглолицым мужчиной с военной выправкой и командирским голосом. Он любил военное дело и в последние годы дослужился до генерала. Но сейчас все было так скучно и тихо, что ему оставалось, как он говорил, заниматься хозяйственными делами. Правда, под ними он подразумевал большей частью охоту, вылавливание изредка появлявшихся разбойников да председательство на поединках.

Старший сын его и наследник Дан, напротив, был на голову ниже отца. Он больше любил жить в своем поместье, а если выезжать, то заниматься искусствами, поэзией и музыкой. Конечно же, воевать ему тоже пришлось, но это занятие ему было не очень по душе. Такие пристрастия Дана не очень радовали отца, но с другой стороны, он видел, что признаков вырождения рода нет: герцог со своей любовью к подвигам и военной службе запустил и запутал дела владения, а наследник успешно их распутал и добился того, что люди выглядели довольными, деревни и города — чистыми и зажиточными. Военной подготовкой сын не пренебрегал, а что душа у него к этому не лежала, герцог мог простить. Он уже надеялся, что его внуки, с удовольствием сражавшиеся на учебных боях, возродят его славу, а сын оставит им богатые и процветающие владения, как в свое время блаженной памяти отец оставил ему, так что он мог не думать о хозяйстве, а заниматься лишь военной службой и политикой.