Светлана Крушина - Голос дороги

После того случая к капитану Береку явилась делегация от матросов с требованием выкинуть Роджера за борт. Офицеры, как ни странно, их поддержали. Капитан схватился за голову: как-никак, Роджер заплатил за проезд деньги, а выкидывать за борт пассажиров никак не годится. Он, как мог, старался урезонить своих людей, а Грэм в то же самое время пытался навести порядок среди матросов. Честно говоря, в глубине души он был солидарен с ними, и с удовольствием избавился бы от Роджера, но что-то мешало ему спокойно отойти в сторону и отдать приятеля на растерзание команде. Ему пришлось призвать на помощь все свое красноречие и все свое мужество, потому что противостоять толпе в одиночку оказалось трудно и страшно; если бы потребовалось, он бы и кулаки в ход пустил, хотя понимал, что это уже совсем крайний случай: у каждого матроса имелся, по крайней мере, нож, а он был вовсе безоружен. И все же ему удалось добиться кое-каких успехов и без насилия… То есть, удалось бы, если б не Илис. Он уже готов был вздохнуть с облегчением и вытереть со лба холодный пот, как вдруг нелегкая вынесла на палубу Илис, заинтересовавшуюся шумом. Ей бы выглянуть, посмотреть, в чем дело, да и исчезнуть незаметно. Но тогда Илис не была бы собой. Она решила внести свою лепту, с невинным видом выдала несколько едких реплик из своего репертуара, и — снова понеслось. Она умудрилась зацепить сразу всех. Притихший было Роджер снова взбесился, а команда решила, что за борт неплохо бы выкинуть заодно и Илис. Тут Грэму и пришел бы конец, но на помощь ему подоспел капитан Берек со своими офицерами, очень вовремя призванными к покорности, и подавил назревающий бунт грубой силой.

Когда бурю, наконец, усмирили, Роджера заперли в каюте одного из офицеров, а Илис под угрозой повешения на мачте запретили покидать каюту капитана. Убедившись, что жертв не будет, Грэм вернулся на свое место отдышаться. Спустя минут пять к нему подошел капитан, бледный от злости и нервной встряски, и сел рядом.

— Ну, парень, нервы у тебя стальные, — сказал он.

— Ага, стальные, — усмехнулся Грэм и протянул к нему дрожащие руки. — Чуть в штаны не наложил.

— Ха! Не прибедняйся. Всем бы моим людям такую выдержку. Смотрел я на тебя и диву давался. Тебя, парень, в землю можно вколотить по маковку, но согнуть — это вряд ли… Чего смеешься? Не так, что ли?

— Не так, — сказал Грэм, вспомнив, в каком состоянии он был после гибели отца. Его тогда не то что согнули — узлом завязали, никакой воли в нем не оставалось.

Капитан недоверчиво покачал головой.

— Все-таки у Лисси невероятное чутье на людей, — продолжил он. — Если уж она выбрала тебя в защитники, значит, увидела в тебе что-то этакое… Знаешь, я ведь сказал ей, что ты каторжанин.

— И что она?

— А ничего. Какая, говорит, мне разница, мало ли за что можно на каторгу угодить. Во как, — капитан Берек воздел заскорузлый палец, помолчал и вдруг сказал: — А хочешь, переселяйся ко мне в каюту. Здесь тебе теперь жизни не будет.

— Спасибо за предложение, — удивился Грэм. — Но лучше я здесь останусь.

— Почему? Не боишься, парни над тобой расправу учинят?

— Не боюсь. К тому же, компания Илис меня не очень прельщает.

— По-моему, уж лучше потерпеть ее немного, чем быть порванным на части.

— Меня — не порвут, — усмехнулся Грэм, разглядывая свои руки. Дрожь потихоньку проходила. — Не сдюжат. Что до Илис, то лучше пусть не попадается мне на глаза. Боюсь, я с собой не совладаю.

— Ага, — согласился капитан Берек. — Я тоже с удовольствием ей врезал бы. Знал я, конечно, что она та еще зараза, приходилось общаться раньше, но такого даже от нее не ожидал… Ну, ладно, — капитан похлопал Грэма по плечу и поднялся. — Отдыхай.

Несмотря на свою браваду перед капитаном Береком, несколько дней Грэм все же провел в напряжении, ожидая расправы со стороны бывших товарищей. Он держался с подчеркнуто безразличным видом, но на самом деле каждую минуту ждал удара. Все шло к тому, что однажды ему устроят «темную»: матросы перестали с ним разговаривать, поворачивались спиной и плевали вслед, когда он проходил мимо. Однако, этим все и ограничилось. Грэм так и не понял, почему его не отлупили. Не испугались же капитана?

— Все-таки смелый ты парень, — заметил однажды тот, поглядев, как Грэм, с каменным лицом, ходит среди гребцов. — Может, потому тебя и не трогают. Слушай, а иди ко мне в помощники, а?

Предложение было неожиданным, Грэм с удивлением воззрился на Берека и нервно рассмеялся.

— К тебе в помощники? Шутишь? Да какой из меня моряк? Я же ничего не смыслю в морском деле.

— Неважно, научишься.

— Нет, я, правда, не хочу. На земле мне куда уютнее. А скажи лучше, капитан, а как Роджер поживает?

— А чего с ним будет? — скривился капитан. — Сидит себе под арестом. Сначала буянил, потом вроде успокоился. Будем надеяться, больше никаких штук не выкинет. Ну и сволочь же он! Прости, парень, он, вроде как, твой приятель, но другой такой твари я в жизни не видел!

— Да уж, Роджера приятным человеком не назовешь, — согласился Грэм. — А поговорить с ним можно?

— Соскучился, что ли?

— Обсудить кое-что нужно.

На самом деле, обсуждать Грэм ничего не собирался, а хотел только убедиться, что Роджер вернулся в нормальное состояние.

— Не советовал бы к нему соваться. Впрочем, дело твое — пойдем.

На двери каюты, где сидел Роджер, висел большой тяжелый замок. За дверью было тихо.

— Ты там осторожнее, — с опаской предупредил капитан, отпирая дверь. Он как будто собирался запускать Грэма в клетку с медведем-шатуном. — Имей в виду, дверь я запру. Захочешь выйти — покричи, я тебя выпущу, понятно?

Дверь он приоткрыл ровно настолько, чтобы в нее смог протиснуться Грэм, и тут же захлопнул ее снова.

Каюта была тесной и темной, с низким потолком, так что Грэму пришлось слегка пригнуть голову. У дальней стены был подвешен гамак, в котором расслабленно, задрав кверху ноги, валялся Роджер. Впрочем, при виде гостя он тут же подобрался и соскочил на пол. Выглядел он неплохо, значительно лучше, чем в начале путешествия. Опухоль почти спала, и хотя теперь было ясно видно, как сильно свернуло набок нос, лицо у него стало почти нормальное. Скаля в усмешке великолепные зубы, Роджер мягкими кошачьими шагами приблизился к Грэму.

— Не понимаю, что смешного, — заметил тот.

— Да, в общем, ничего, — легким тоном отозвался Роджер. — Просто радуюсь, что ты еще жив. Слава Эфферду! Я уж тебя похоронил.

— С чего бы?

— После твоего храброго выступления трудно было рассчитывать увидеть тебя в добром здравии. Кстати, приношу свою благодарность, за то, что спас мою шкуру, — с издевкой поклонился Роджер. — Ну и за Илис тоже. Ты сам-то как, не очень пострадал?