Через Великий лес - Катерина Камышина
Наконец женщина остановилась у стены, покрытой сложной резьбой. В своём платье, спадающем каменно-тяжёлыми складками, с крутыми завитками волос, она казалась в пыльной полутьме только одной из здешних статуй.
Она провела рукой по изгибу узора, шепнула что-то — а может, это просто сквозняком потянуло, когда часть стены ушла в сторону, открыв взгляду чёрный зев подземного хода.
Скай поёжился. Мы что, прямо так и полезем в эту… нору? Мы же не крысы… Хоть бы факел зажечь… Он огляделся по сторонам, но скобы на стенах были пусты.
Женщина тем временем подошла к окну. Там в углу подоконника среди трещин и мха белел пушистый шар одуванчика. Она присмотрелась к цветку так и эдак, сорвала его и, неся осторожно, вернулась к подземному ходу.
— А савактаи, конхэ вэур, тэ а лаирай, — сказала она цветку (от этих тихих, но отчётливых слов у Ская волосы зашевелились на затылке) и вдруг дунула.
Пушистые семена разлетелись во все стороны, вспыхивая, как светлячки. Они не осели на пол, а собрались вокруг колышущимся облаком. Скай таращился на них, раскрыв рот. Выходит, я был прав, и она тоже колдунья! И никакой посох ей не нужен…
Женщина вошла в чёрный провал подземного хода, окружённая облаком света. Скай разглядел низкий потолок, выщербленные стены и множество ступеней, ведущих вниз. Он замешкался, зябко кутаясь в плащ.
Вниз — куда?
— Что это?
— Коридор под дном пролива. Этим путём входили в Гавань те, кто не успел пройти по мосту. Ступай за мной.
Но Скай не двинулся с места. К нему подступил липкий, тошнотворный страх. Это не сон. Я в самом деле в одиночку отправляюсь в Канойдин, на другой край Земель. А Колдун остаётся лежать в заклятом сне. С Тишиной в крови.
— Не тревожься о нём, — улыбнулась белая колдунья. — Здесь ему ничто не грозит. Мы дождёмся твоего возвращения.
Голос у неё был добрый, и Скай слегка приободрился. Конечно, я вернусь, твёрдо решил он, спускаясь по ступеням. Очень скоро. И спасу Колдуна. Я прекрасно знаю карты… и у меня есть меч.
— Послушай, госпожа, — позвал он, и его голос подхватило гулкое эхо, — ты не сказала, кого мне следует искать.
— Искать его не понадобится. Дворец Канойдина — его дом.
Скай так оторопел, что едва не потерял равновесие.
— Мне нужно к наместнику?
— Да, — невозмутимо подтвердила колдунья. — Не все знают о том, но Кьятарн Ваарре долгое время жил среди отшельников на Пустошах Рот'н'Марры, когда был юн, и многому у них научился. Мало кто спускался в Сумеречные Глубины так же часто, как он, и мало кто ушёл живым из тех, кому Тишина дохнула в лицо. Если он не сможет дать тебе совета, навряд ли это сделает кто-либо из ныне живущих, кроме самих детей Тишины. Допустят ли тебя к наместнику, я не знаю; однако мне известно, что у него есть дочь. Молва говорит, что она столь же добра, сколько вспыльчива, и часто выходит к людям. Сделай так, чтобы она выслушала тебя. Назови ей имя своего учителя — она поймёт.
— Имя? — в величайшем смятении повторил Скай, спотыкаясь на ступенях. — Откуда мне знать его имя?
— Он не назвал его тебе? — слегка удивилась колдунья. — Тхэльрайн. Тхэльрайном звали его до того, как он вернулся в свои леса.
Точно, вспомнил Скай. Змей называл это имя, но я тогда не понял… Тхэльрайн, последний из ищущих. Тхэльрайн обезумел и ищет смерть?
Спуск кончился, и они пошли узким коридором, действительно похожим на нору. С потолка капало, многие камни были осклизлыми, и Скай то и дело поминал драные сети, спотыкаясь. Но заговорённые семена-светлячки хотя бы разгоняли мрак, летая вокруг. Иногда они щекотали Скаю уши.
Наконец — по его ощущениям, солнце за это время успело подняться высоко — перед ними показалась лестница. Ещё бесконечно долго они взбирались наверх. Скай весь взмок, три раза падал и разбил колено, и только белой колдунье всё было нипочём. Ещё немного усилий — и Скай, отдуваясь и щурясь, окунулся в солнечный свет. Одуванчиковые семена закружились вокруг него и тут же разлетелись, подхваченные ветром.
Когда в боку перестало колоть, а глаза уже не слезились, Скай наконец огляделся. Он стоял на берегу, на белых плитах. С одной стороны темнел Великий лес, а через пролив высились неприступные серые скалы. Если скажешь кому, что за ними спрятан целый город, никто не поверит…
— Дитя, — негромко сказала колдунья, и Скай встретился с ней глазами. — Путь твой будет долгим, очень долгим и трудным, и даже я не могу провидеть, что тебя ждёт. Ты понимаешь это?
— Не знаю, — честно ответил Скай. Он ничего не понимал. Он чувствовал себя ужасно глупым, очень несчастным, совершенно беспомощным. — Но я должен спасти Колдуна. Этого больше некому сделать.
— Это правда, — согласилась колдунья и, хмурясь, поглядела в сторону леса. — Будь осторожен, дитя. Граница колеблется, я чувствую это даже отсюда. Это значит, в лесах опять неспокойно. Слушай меня, — она обратила к Скаю бездонные глаза. — Ты пойдёшь на север по этим белым плитам. По левую руку ты увидишь развалины крепости. Поищи вокруг, и найдёшь дорогу. Она, должно быть, уже заросла, но ведёт на запад, в Лес. Иди по ней, не сворачивая, пока не наткнёшься на ручей. Если пойдёшь по течению ручья, вскоре достигнешь реки Лайярин. Ступай её берегом на север до Кладбищенского Брода. Перейди на другой берег, и попадёшь на старое кладбище. Рядом с ним проходит дорога, что ведёт к деревням на равнинах. А там ты и сам поймёшь, что делать. Всё ли ты запомнил?
Скай вспыхнул и пробормотал нечто невразумительное, но белая госпожа проявила куда больше терпения, чем Колдун, и повторяла до тех пор, пока Скай не запомнил всё слово в слово.
— На север по белым камням, от развалин крепости на запад по дороге, до ручья; от ручья до реки, по реке до брода, от кладбища по дороге, — наконец отчеканил он, и колдунья кивнула. — А сколько дней весь путь займёт? Когда мне надо вернуться?
— Не считай дни. Тебе нет нужды торопиться. Сколько бы ни пришлось, мы тебя дождёмся— в Сокрытой Гавани нет ничего легче. Ступай
