Антон Толстых - Ассорти Шерлока Холмса

Торт был уже съеден. Актёры отнесли тарелки на кухню, решив вымыть их за собой. Мы заглянули в холмсовскую спальню и увидели Гарри Поттера спящим. На одеяле были рассыпаны крошки от торта. Волшебник проснулся и пошёл в гостиную.

— Входит ли в ваши возможности оживление фотографии? — спросил Холмс.

— Могу попробовать, но не опасно ли это… Вы хотите оживить этот портрет? — спросил Поттер, показав на портрет генерала Гордона.

— Нет, спасибо, генерал мне не нужен. Вы не могли бы оживить фотографию «Той женщины»? Вон она стоит на каминной полке.

— Кто это?

— Ирен Адлер.

— Отойдите в сторону, пожалуйста.

Поттер закрыл глаза.

— Ну, давайте же! — скомандовал мой друг, выходя из гостиной. Волшебник громко чихнул, рука его дёрнулась.

Результат получился совсем не тот, который мы ожидали. Перед нами возникла высокая чёрная фигура. У фигуры было бледное аскетическое лицо, колючие глаза, руки с длинными белыми пальцами. На голове был помятый цилиндр, который этот человек тут же снял, чтобы почесать лысеющую макушку.

Он начал оглядываться по сторонам, не вполне осознавая, где он находится. Прошла минута, которая, как мне казалось, длилась гораздо дольше. Человек в чёрном остановил взгляд на нас и усмехнулся.

— А, вот вы где, мистер Холмс. Я-то думал, вы лежите на дне Рейхенбахского водопада. Впрочем, как и я. Но мы оказались здесь. Пути провидения неисповедимы, — медленно проговорил профессор Мориарти.

Мы обернулись и увидели Холмса. Он успел облачиться в вечерний костюм, надеясь на встречу с единственной прекрасной дамой, которую он признавал. Теперь же Холмс удивлённо смотрел на своего противника.

— Мистер П-Поттер, з-зачем вы оживили этого м-маньяка?

— Простите, я хотел оживить фотографию Ирен Адлер. Наверное, я от чиха дёрнул рукой и промахнулся.

Мы посмотрели на полку и увидели на другом краю фотографию самого Мориарти, изъятую из архива.

— Я с вами сквитаюсь. Пусть на это уйдет вся моя жизнь, но я с вами сквитаюсь.[65] И полковник Моран обещает то же самое.

За нашими спинами раздался скрип двери. В гостиную вошли Бретт и Хардвик.

— Извините, но у нас произошёл непредвиденный инцидент, — обратился к ним Холмс.

К моему удивлению, актёры не растерялись.

— Он похож на Мориарти в нашем фильме, только он более худой, и лицо узкое, — прошептал Бретт. Профессору Мориарти он сказал: — Позвольте представиться, Шерлок Холмс.

— А я Джон Хэмиш Ватсон, — добавил Хардвик.

Мориарти выпучил глаза, увидев за нашими спинами якобы нас же. Он молча стоял, и вдруг в ужасе бросился к окну. Не успели мы опомниться, как профессор резко поднял раму и пролез в окно.

Мы выглянули наружу и увидели следующую картину. Посреди улицы стоял автомобиль. Они в Англии только что появились, и этот, что стоял на улице, был первым или вторым. Шофёр стоял рядом с сигарой в руке.

Мориарти ничуть не разбился от прыжка. Он ловко залез в чужой автомобиль и поехал. С улицы слышались ржание лошадей и стук от опрокинутых кэбов. Мы с Холмсом вскочили на улицу.

— Сэр, куда поехала машина с господином в помятом цилиндре? — обратился я к полисмену. На улице было уже не так жарко, так как наступил вечер, и полисмен оказался на Бейкер-стрит в самый нужный момент.

— В сторону Гайд-парка. Вы ловите очередного преступника?

Мы сломя голову помчались в Гайд-парк. К нам присоединились оказавшиеся рядом служители правопорядка (Мориарти даже не обратил на них внимания) и некоторые представители Нерегулярной гвардии.

Профессор носился по парку, пугая людей обильными выхлопными газами и треском двигателя.

— Он едет прямо к уголку ораторов! — воскликнул полисмен.

Автомобиль врезался в возвышение, и оратор свалился на траву. Мориарти поехал на восток. Выехав из Гайд-парка через Кумберлендские ворота, он стал колесить по улочкам в районе Мэйфейр. Когда рядом появились преследователи-полицейские, угонщик свернул в сторону Грин-парка. Вскоре треск мотора стал слышен из Сент-Джеймс-парка.

Мы уже успели сесть на велосипеды, взятые у прохожих. Холмс скинул шевиотовый фрак, чтобы он не мешал погоне. Мы ускорили погоню и увидели Мориарти на Нортумберленд-авеню. На Пэл-мэл к нам присоединился Лестрейд.

— Жаль, что наша полиция выходит на улицы невооружённой, надеясь подействовать на преступника одним лишь грозным видом. Но у меня, инспектора в штатском, есть пистолет.

— Лестрейд, если после Нортумберленд-стрит он поедет в сторону Чаринг-Кросса, стреляйте! Стреляйте, не жалейте его. Я знаю его и знаю, что приказываю.

Действительно, преследуемый (по-видимому, совсем спятивший от того, что увидел нас «в двух экземплярах») свернул к северу. Когда он сворачивал, Лестрейд выстрелил. Автомобиль потерял управление и, не доехав до Хангерхордского моста, рухнул в Темзу.

На берегу собралась толпа. Зеваки долго смотрели, как полицейские шарили в реке баграми. Прошёл час, прежде чем на поверхности показался профессор Мориарти, мёртвый, как дронт.

— Постойте! Неужели… неужели это профессор Мориарти? — спросил Лестрейд и у него отвисла челюсть. — Я… я в-видел его фотографию, к-которая сейчас в вашем доме.

Холмс приложил палец к губам.

— Придержите язык, инспектор, — сказал я. — Никто не должен знать причины этого происшествия. Прикажите разойтись. И пусть пресса молчит об этом.

— У меня к вам просьба, мистер Лестрейд. Позвольте мне взять тело к себе.

— Понимаю, понимаю, — сочувственно ответил он. — Опять ваши опыты.

— Какие опыты, извольте спросить?

— Доктор Ватсон писал, что вы в своё время проводили следующие опыты: колотили палкой трупы, чтобы узнать, появляются ли синяки после смерти.

— Да что вы, мне и в голову не приходило делать такие вещи с этим телом!

— Когда вы, может быть, собираетесь использовать его клетки для выращивания гомункулов?

— Что за нонсенс! Я не занимаюсь подобными глупостями.

— Тогда, может быть, — Лестрейд понизил голос и оглянулся по сторонам, — вы подобно Виктору Франкенштейну, хотите создать из его частей искусственного человека?

— Не сравнивайте меня с Франкенштейном, — отрезал Холмс.

Пока они разговаривали, Мориарти был завёрнут в брезент, явив собой копию египетских мумий. Оставалось ждать подводную лодку, которая могла бы выудить утонувшую машину. Мои мысли были противоречивыми. С одной стороны, этот человек получил заслуженную смерть. Но мне в голову пришли строки Джона Донна: «…смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе».