Дарья Снежная - Артефактика. От теории к практике

Я перескакивала с темы на тему, как блоха, но, кажется, мастерицу не смущала моя экспрессия. Она даже улыбнулась мне углами губ, и улыбка, я готова была поклясться, была одобрительная. Это обнадеживало. Настолько, что я в конце концов спохватилась и сообразила спросить, как зовут почтенную госпожу. Она расхохоталась в ответ:

— Быстро же ты об этом вспомнила!

Я несколько смутилась — действительно, вспомнить следовало чуть раньше. Но некоторые так увлеклись своей драгоценной соискательской работой, что напрочь забыли о вежливости.

— Можешь звать меня Аста, — смилостивилась наконец женщина, — госпожа Аста или наставница Аста, как тебе угодно. А сейчас поди поймай извозчика — стара я уже Лидий ногами мерить. Поедем ко мне домой. Там я буду тебя учить.

Возликовав в душе от этих слов — вот оно, принципиальное согласие получено, значит, я шла в верном направлении, и теперь мне все непременно удастся! — я почтительно кивнула:

— Да, госпожа Аста!

И умчалась к площади, где стояли пролетки, с трудом удерживаясь от того, чтобы не скакать вприпрыжку.

К тому моменту, когда мы подъехали к ее дому, госпожа Аста успела узнать всю мою подноготную, вплоть до родословной. Вот и не выспрашивала вроде бы особо, а слова сыпались из меня как из Марты!

Просто… госпожа Аста умела слушать. Она вся была воплощенным благожелательным вниманием, и интерес ее к собеседнику, неназойливый и искренний, поощрял рассказывать дальше. Так что, когда мы миновали ажурную кованую калитку и прошли в беленький двухэтажный дом под крышей из черепицы цвета киновари, будущая наставница знала обо мне ровно столько, сколько хотела знать, а я только-только сообразила, что меня только что допросили так, как стражникам, допрашивавшим после покушения на Макса, и не снилось. Тут-то бы мне и призадуматься, но… Госпожа Аста в своем праве. Если она желает знать, кого и какого роду-племени берет в ученики, так тому и быть.

Мы сидели в гостиной дома госпожи Асты и продолжали разговор:

— А что же тебе, милая, понадобилось у вязальщиц?

— Да у меня с вязанием не так чтоб очень. Умею, конечно, но давно не практиковалась, да и сложных вещей не делала, вообще-то… Вот хотела пару уроков взять.

Гостиная выглядела так, как могла выглядеть гостиная в доме любой пожилой одинокой старушки — домотканые половички, мебель, составленная вдоль стен, лестница наверх, кресло-качалка в углу и троица кошек, надменно и презрительно взирающих на гостью, вторгшуюся на их территорию.

— А вы там как оказались? — ляпнула я, прежде чем успела остановиться.

И тут же пожалела о своей несдержанности. Во-первых, не моего ума дело, во-вторых, мало ли что могло понадобиться в той стороне мастеру-артефактору.

— Тебя искала, — невозмутимо отозвалась госпожа Аста.

— Но… Как… Откуда?.. — Я так растерялась, что не то что сформулировать вопрос, а хотя бы выбрать наиболее приоритетный из десятка не могла. Максу меня до такого состояния довести не удавалось ни разу. Хотя, уверена, он бы хотел.

Вот что значит — нажитый опыт…

Старушка полюбовалась мимикой оторопевшего человека и пояснила:

— Птичка на хвосте принесла.

О да, все сразу же стало ясно!

Она задумчиво добавила:

— А к вязальщицам можешь больше не ходить, я тебе покажу что надо.

И показала.

Звякали спицы. Тянулась из корзинки с цветными клубками белая нить. С демонстративным безразличием зевала кошка.

Я ждала, что госпожа Аста станет меня учить работать с нитью сразу, но она не спешила. Речь ее лилась ровно, завораживающе:

— Раньше этому дома учили, и каждая женщина умела что ткать, что вязать, что вышивать. И обережные узоры всякая класть умела, не то что нынче. Вот в те-то времена небось не случалось такого, чтоб чью-то взрослую дочь чужая женщина учила! — Она неодобрительно покачала головой и продолжила:

— Тогда, когда люди еще в старых богов верили, умение наложить защиту от дурного глаза, или благословение, или пожелание здравия, или облегчение в беременности и родах — это все от матери к дочери передавалось и делалось только своею рукой или родственницей. Или еще — от невесты принять защиту можно. А теперь… Теперь знание утрачено, теперь старшая женщина в роду не нашептывает младшим о тайном за рукоделием.

Я сосредоточенно вяжу. Лицевая, изнаночная, лицевая, изнаночная… Эх, надо было крючком вязать! Крючком у меня все же лучше получается.

А госпожа Аста дальше рассказывала:

— Когда защитные знаки своей рукой сделаны или родной кровью — в них совсем другая сила, на ту силу и мир отзывается. Тонкие все это материи, простому глазу недоступные, тут с пониманием надо, с разумением. Вот деткам одежду всегда с наговорами справляют, их много разных есть…

Не, мне не подходит. Макс, конечно, иногда мальчишка-мальчишкой, но лет-то ему уже за тридцать!

— …Или беременным еще — тоже обязательно со смыслом, с оберегающим узором!

Нет-нет-нет, вот такая вышивка, я думаю, Максу и вовсе не пригодится!

— …Вот ты, например, защищать чужого человека взялась. Оберегать. Любишь его?

— Нет. — Я помотала головой, продолжая чередовать лицевые и изнаночные петли. — Просто человек он хороший и много для меня сделал, и я тоже хорошо к нему отношусь…

Я подняла взгляд на госпожу Асту и увидела ее теплую, мягкую улыбку.

— Что?

Она покачала головой — ничего, мол. И потом добавила:

— И впрямь — куда торопиться?

Я не совсем поняла, что она имеет в виду, но на всякий случай согласилась. Хотя, как по мне, торопиться мне было куда — скоро мастера выпишут — хих, выпустят! — из больницы, и тогда мои отгулы закончатся. Хорошо бы к тому времени закончить консультации с госпожой Астой, а то по вечерам после мастерской к ней не наездишься.

— Что ж, вижу, вязать ты все же умеешь. Мерки сама снять сможешь?

— Ой, госпожа Аста, а можно я лучше пиджак или рубашку вам принесу? Нет, обычные-то мерки я знаю, как снимать, только не хочу я пока никому говорить, — замялась я.

Она кивнула в ответ:

— Приноси, научу. А теперь покажи-ка мне, как ты с энергией работаешь, — и протянула мне свой клубок синей-синей кобальтовой шерстяной нити.

Я приняла моток. Выудила хвостик. Бросила клубок в корзину к остальной шерсти, а кончик потерла в пальцах, примеряясь к ощущениям. Привыкая, сживаясь с тем чувством, которое порождает меж кончиками пальцев толстая ворсистая нить.

Что ж, начали.

Вообще-то я не очень люблю работать с нитью. Рыхловатая структура материала плохо удерживает силу, поглощающая способность низкая, отдача слабая, изнашиваемость высокая… То ли дело привычные мне металлы и камни! Металл поглощает силу охотно, она уходит в рабочий материал легко и свободно, не норовя рассеяться в окружающей среде. И, заполняясь до предела, основа отзывается потусторонним, неслышимым звоном, что способны различить лишь артефакторы. Камни же и вовсе бездна, и сила, уходя в них вольным потоком, преломляясь во внешних гранях и внутренних плоскостях, встречаясь и переплетаясь с собственной природной энергией камня, только запускает, активирует его родную мощь. Ну а внешнее воздействие — руны, заклинания, ритуалы лишь направляют эту мощь в нужном направлении, как реку — берега.