Элизабет Мэй - Охотницы

Глаза гончей сияют ярким, обжигающе алым огнем. Ее слюна капает на мою кожу, зубы скалятся в нескольких дюймах от меня. Только мои руки, вцепившиеся в ее шею, не позволяют собаке впиться в меня, но это и все. Я вкладываю в это все силы, которые дает мой дар, по словам Киарана, врожденный дар Охотниц. Я сжимаю кулаки, усиливая хватку. Тяжелый мех густой и плотный, как доспехи.

Что-то врезается в гончую и сбивает ее с меня.

— Гэвин! — ахаю я.

Cù sìth стряхивает Гэвина со спины с такой силой, что он отлетает в сторону книжного шкафа. Шкаф покачивается, книги падают. Гэвин обмякает на полу, отчаянно пытается подняться, его ботинки скользят по осколкам разбитого окна.

— Беги к двери! — кричит Гэвин. — Мы можем закрыть ее…

— И сбежать? — Я смеюсь низким, гортанным смехом. Знакомая ярость горит в моих венах. Я думаю об окровавленном носе Киарана, о силе, которой я, по его словам, обладаю. — Пока нет.

Фейри поднимается и с низким рычанием направляется к Гэвину. Теперь собака знает, что Гэвин Видящий, и хочет убить и его.

— Что ты делаешь, Айлиэн?

— Ты рассказал мне свою историю. А это — моя.

Мышцы cù sìth напрягаются перед прыжком. Она прыгает на Гэвина, а я бросаюсь на нее, обхватывая руками за середину тела. Я отталкиваю гончую, и мы вместе падаем на пол. Деревянные ножки кушетки скрипят, когда мы в нее врезаемся. Мои пальцы хватают рукоять ножа. Оскаленная пасть собаки с рычанием разворачивается ко мне.

Я бью, загоняя клинок в живот cù sìth, туда, где непробиваемый мех не такой густой. Я пытаюсь загнать его по самую рукоять, но внезапно слышу металлический треск.

Я пораженно отдергиваю руку. Мех cù sìth сломал мой нож!

Прежде чем я успеваю что-то предпринять, гончая поднимает голову и испускает пронзительный вой.

Я спотыкаюсь и едва не падаю, когда высокий тонкий вопль резонирует с моей головой. Я закрываю уши руками, чтобы спастись, но это не помогает. Трескается стекло. Осколки оставшихся окон и графин с виски осыпаются на пол.

Мои колени подгибаются. Я падаю на ковер, осколки впиваются мне в колени. Мой рот открывается в беззвучном крике. И когда я уже думаю, что больше этого не вынесу, вой прекращается.

Я ахаю и отнимаю руки от ушей. Перчатки мокрые от крови, которая из них натекла. Я отвлекаюсь всего на миг, но cù sìth не упускает возможности. Я падаю на пол.

Но недостаточно быстро. Бритвенно-острые клыки вспарывают мне спину, разрывая платье и кожу. Проклятье!

Гончая отлетает на стол позади меня, и дерево трескается от столкновения, раскалываясь посредине.

— Гэвин! — зову я, поднимаясь на четвереньки за упавшим шкафом.

Он прячется за одной из перевернутых кушеток.

— Тебя задело? — спрашиваю я.

— У меня уши кровоточат. У меня жутко болит голова. Я заперт в комнате с чудовищным фейри. И я виню в этом тебя.

— И поделом.

Я мысленно проклинаю себя за отсутствие подготовки. Я восприняла защиту Деррика как должное и оставила свое оружие в саду леди Кэссилис.

Мои пальцы скользят по ожерелью с сейгфлюром на шее. Это все, что у меня есть, единственный предмет, который может навредить фейри. Cù sìth разворачивается для нового прыжка, и я срываю ожерелье.

— Айлиэн, — говорит Гэвин, — не…

Cù sìth и я бросаемся друг на друга и сталкиваемся в воздухе. Массивное тело гончей врезается в меня так, что воздух выбивает из легких.

Упав на пол, cù sìth снова прыгает на меня, полосуя кожу зубами. Я прикусываю язык, чтобы не кричать, да так сильно, чтобы кровь полилась в рот.

Мне удается сделать так, что я, крепко зажав сейгфлюр в кулаке, оказываюсь сверху. Я оборачиваю его вокруг шеи cù sìth и с силой тяну. Гончая взвизгивает, потом тонко хрипит.

Cù sìth выгибается, пытаясь запустить зубы мне в руку. Сейгфлюр жжет гриву на шее фейри, вонь горелого меха и плоти забивает мне ноздри. Я отворачиваюсь и усиливаю натяжение импровизированной гарроты из репейника, пока тело гончей не начинает слабеть. Мышцы расслабляются, когда она снова пытается схватить воздух.

Убедившись, что она достаточно ослабела и не сможет драться, я сдергиваю удавку, разжимаю фейри пасть и, чтобы не передумать, сую туда ожерелье.

В тот же миг, как сейгфлюр выскальзывает из моих пальцев, фейри исчезает. Невидимые зубы рассекают мою перчатку и вспарывают кожу, когда я поспешно отдергиваю кисть. Я прикидываю, где находится пасть, и сжимаю ее, не позволяя собаке раскрыть челюсти. Фейри почти не бьется, умирая.

Я соскальзываю с cù sìth, и ее сила наполняет меня. Освобождение. Оно словно свет, радостное ощущение полета, невесомости и парения над миром. Подальше от боли, вины, смерти — в место, где я наверняка больше не испытаю боли. Я поднимаюсь, пока хватает кислорода, пока…

— Айлиэн? — шепчет голос.

Если бы я стояла, то упала бы. Боль и ярость снова в моей груди, вернулись воспоминания и вина. Они прячутся в пропасть во мне, и легкий восторг полета исчезает вместе с ними.

Я открываю глаза и вижу, что надо мной стоит Гэвин. Он облегченно вздыхает.

— Я думал, ты умерла.

— Меня довольно сложно убить.

Он берет меня за руку.

— Я гордился своим спокойствием, — говорит он, и дыхание дается ему с очевидным усилием. — И тем, что редко срываюсь в истерику. Но раз уж ситуация этого требует… Какого дьявола это было?

— Я убила cù sìth. Ты не мог этого не заметить.

— Когда ты сказала, что не собираешься бежать, я решил, что у тебя есть план. Я не думал, что этот план представляет собой битву до смерти.

— А как еще?

Я вскрикиваю от боли, когда Гэвин помогает мне встать.

— Ты ранена, — говорит он, поднося мою руку к глазам, чтобы оценить раны.

Он смотрит на пальцы, которые располосовали зубы cù sìth. Там будут мои новые шрамы.

Я смотрю на комнату и вздрагиваю, оценив ущерб.

— Прости за кабинет. Меня удивляет, что никто еще не прибежал на шум, который мы тут подняли.

Мебель сломана. Деревянные обломки смешались с битыми стеклами из окон. Вся коллекция из шкафов рассыпана по комнате. Единственное, что уцелело, — это камин, дрова в котором все так же продолжают гореть. Можно считать достижением то, что я в него не попала.

— Там почти не слышно, что происходит в этой части дома, — говорит он. — И я уверен, что нам помогла музыка. Никогда меня так не радовало решение матушки нанять оркестр. — Он смотрит под ноги, где лежит невидимая мне мертвая гончая. — По крайней мере они не смогли услышать его. Я был уверен, что этот проклятый вой разорвет мне барабанные перепонки.