Костёр и Саламандра. Книга третья - Максим Андреевич Далин
— Только не говорите про «несомненно мёртвую» Жейнару, Валор! Он обожает эту игрушку. Приделал ей кожаные уши, гриву из расплетённого каната — говорит, что так красивее. Гнедок! Зовёт коняшку Гнедок! Движет мастерски и хвастается гвардейцам, что мёртвый коник всё, мол, понимает!
Валор остановился, чтобы потрепать по голове Тяпку.
— Думаю, деточка, он попросту завидует вам. У вас есть некромеханическая собака с живой душой, уникальный зверь… а все мальчики страстно желают иметь собак и лошадей. За неимением живых — на худой конец сойдут и игрушечные. В конце концов, досточтимый предок нашей государыни тоже развлекался некромеханическим зверьём — мне даже встречалось у кого-то из летописцев упоминание, что у его лошадки была звучная кличка.
Я вспомнила светокарточку, где фарфоровые кавалеристы напялили венок на череп своей лошади, и подумала, что Валор, видимо, прав.
Вильму мы в Штабе не застали, зато застали Миля, Лиэра и нескольких генералов. Там были старенький генерал Тогль, которого я знала, пухлый генерал с бакенбардами, которого я забыла, как зовут, пара незнакомых генералов, и один генерал был фарфоровый! Фарфоровый! У него было красивое обветренное лицо работы Рауля, с жёсткими скулами и яркими глазами, длинная лихая чёлка, как у кавалеристов, и крылатый череп на шевроне. И осанка в струнку — а это не от протеза зависело, это зависело от души.
Лихой он был при жизни — и сейчас, видимо, не менее лихой.
Его шеврон мне уже и объяснять было не надо: и так понятно. Это некромеханическая кавалерия. Рохар, адский холуй, кое в чём был прав: у нас уже складывались новые рода войск — и своя символика у них, и свои традиции, наверное.
Мне показалось, что остальные генералы чуть-чуть косились. Но маршал — вот совсем нет! Лиэр смотрел на фарфорового тепло, не просто деловито. И Миль, кажется, тоже. Они возлагали на него надежды — и, уж наверное, не зря возлагали.
Он представился нам вместе с другими генералами. Его звали Эгли, Эгли из дома Серебряного Ливня — и именно с ним мне хотелось поговорить больше всего.
— Вы же, мессир, кавалерист, да? — спросила я.
Он поклонился, как на балу, и щёлкнул каблуками, чтобы шпоры лязгнули. Франты они, эти кавалеристы! Будто их некромеханическим лошадкам так уж нужны шпоры, чтобы их носить! Просто нравится производить впечатление, вот и всё.
И я ему достала лист с чертежом.
— Смотрите, мессир Эгли: это, получается, ваш будущий противник.
Изучали, конечно, все. Но я оказалась права: фарфоровые всегда были на острие атаки — или на острие прорыва, а значит, всю адскую гадость первым делом спускали на них.
Генералы рассматривали чертёж и задавали вопросы нам с Валором — и меня очень погрело и утешило, что Эгли выглядел почти так же невозмутимо, как Валор.
— Пулемётные очереди рубят жруна сурово, — сказал он с этакой усмешечкой в тоне. — Если хорошо попасть, то эти их поганые вкладыши вылетают из тушки вместе с осколками костей. А некоторые из моих ребят охотятся с междугорскими дробовиками. Дробь тоже неплохо спускает гада с небес на землю. Что до этих четвероногих — это, прекраснейшая леди, не такое уж и удачное конструктивное решение. Потому что ножки уязвимые: срезать из пулемёта или дробью хорошо попасть — и всё, бери его голыми руками.
— А огонь? — спросила я.
— А граната? — так же чуть ли не весело спросил Эгли. — Закидываешь подарочек в их эту адскую дыру — и прощай, бедняжка, прощай.
Я хихикнула. Он был такой бравый, что мне просто любоваться хотелось.
— Я полагаю, — сказал Валор, — вам известны их уязвимые места?
— Да, дорогой мессир, — сказал Эгли. — Они от нас по этим местам уже изрядно получили.
Его манера, по-моему, очень благотворно действовала на остальных генералов. Они увлеклись, перестали коситься, внимательно слушали — и кто-то зарисовывал схему в блокнот. Мы рассказывали, а Лиэр показывал на карте, где можно ждать гадов.
По карте выходило совсем грустно. Потому что в районе Западных Чащ они ломились через границу в нескольких местах сразу, а Жемчужный Мол они держали с двух сторон: островитяне наносили удары с моря, а перелесцы — через Девятиозерье. Лиэр черкал красным карандашом движение армий. Когда я увидела, на какой территории идут бои, мне стало всерьёз нехорошо.
Виллемина не показывала мне карту. Не то чтобы запрещала на неё смотреть, но вела себя так, будто это неважно. Сейчас я понимала почему.
Чтобы я не пала духом.
Я честно постаралась не пасть. Они смогут. Наши воины — и фарфоровая кавалерия Эгли. Наш флот — и «Мираж». Карта выглядит ужасно… но… мы всё равно сильнее.
— Перейдём к следующему вопросу, мессиры, — напомнил Валор.
И я отследила, как у мессиров лица менялись, пока он читал. Когда речь шла о получении сведений от ада — лица у генералов, да и у Лиэра, погасли, будто кто внутренний свет за ними задул. Мне это было уже знакомо: они все делались такими, когда им казалось, что ад непобедим. Но Валор читал дальше — мессиры защитники оживились, а когда Валор начал излагать предложения Преподобного Грейда, кое-кому уже, по-моему, захотелось неприлично заржать.
— Красота, мессиры! — восхищённо выдал генерал Эгли сразу, как только Валор дочитал до конца. — Не знаю, как вы, но мои ребята даже не монахи, а светлое воинство Божье, души почти бесплотные и совсем безгрешные. Мы просто временно задержались в лучшем из миров по дороге в рай. Так что целиком приветствую эту методу, мессир Валор. И прошу записать на отдельной бумаге эти молитвы — передам капеллану.
— Кхм, ну да, — заметил пухлый, ах да, генерал Гелл. — То-то же по всем фронтам сплетничают, что летучая некрокавалерия не может пьянствовать, а потому ударилась в амуры со всем, что носит юбку, не различая ни гражданства девиц, ни прочих условностей…
— Кто ж виноват, что женщины всегда обожали кавалеристов? — невозмутимо парировал Эгли. — Орлы не делают ничего дурного. Нужно же им хоть чем-то отвлекаться от ужасов войны…
— Вы уклоняетесь от темы разговора, мессиры, — сказал Лиэр. — Что же касается предложения Преподобного… Валор, вы полагаете, что в этом впрямь есть смысл?
— Ну мессир Лиэр! — не выдержала я. — Вы же видите: это же война символов! И наши союзники — высшие силы в большой степени! Или как-то так вышло, что вы уже больше верите в некромантские звёзды, чем в молитву?
Лиэр смутился.
— В силе ваших… так сказать… языческих символов… у меня были поводы убедиться, — сказал он, но довольно неуверенным тоном.
