Возгласы прошлых лет. Часть первая - Сергест Деснен
– Чтобы отловить такую птицу, нужно очень много людей и, по крайней мере, два корабля. Это королевская забава. Бривек всё это организовал для знати, но семья для него важнее, поэтому тут его нет, а знатные люди есть. – Длан высказывался спокойно.
– Откуда эти уши, магистр? – удивлённо спросил Грег.
– Да какие уши! Посмотри по сторонам и сам подумай. – Длан взъелся на него.
– Здесь почти все графы, бароны и мелкая знать королевства. – Халлер тихо подсказал Грегу на ухо. Тот лишь ответил грубым кивком головы.
Танцы закончились, и песни перестали звучать. На сцену вышел глашатай города и городской магистрат.
Глашатай объявил:
– Кхм… Горе случилось в столице…
– Это тот самый? – Эвард спросил у уха Длана.
– Да, – утвердительно ответил Длан. А глашатай продолжал:
– Король Бривек Клейвен, первый его имени, властитель нашей с вами Дормовии, не сможет присутствовать сегодня и видеть сие представление. Поэтому от имени Короля Бривека, первого его имени, представление будет открывать магистр города Ренора.
Ликование сменилось овациями. Под слово магистрата застучали барабанщики. Они медленно отбивали в такт, а птица снова запела, но уже тихо. Связанная в клетке не меньше чем двумя канатами. С того места, где стоял Длан, Халлер, Грег и Эвард, было хорошо видно огромную и величавую птицу. Оперение её было серо-голубым. Длинный красный клюв, белоснежные, серые и голубые перья на голове и шее, и красочный тёмно-синий хохолок.
– Халлер, что ты ещё узнал о птице? – спросил Длан.
– Неизвестно, как называют птицу моряки. Её выловили у островов Итура, приманив на огромную кучу рыбы, – ответил Халлер.
Люди вышли на сцену с топорами и стали рубить клетку. Откинув порубленные балки, строители принялись за канаты.
– Неужели эта птица не опасна? – удивлённо спросил Эвард.
– Моряки хвалились, что эти птицы боятся их и поэтому не нападают, – спокойно ответил Халлер.
– Но мы же не моряки, – Длан хохотнул немного и призадумался. – Вот сейчас и увидим, что произойдёт.
Толстые канаты, шириной с крепкую мужскую руку, начали рваться под ударами топоров. Звук стали сменился пронзительной и протяжной трелью. Птица вздыбилась, почувствовав свободу, и встала на лапы.
Стуки барабанов прекратились вместе с ликованием. Все, кто ещё был на сцене, убирались с неё прочь. Птица была настолько огромной, что в свой полный рост доставала хохолком до половины статуи.
– Сколько в ней футов? – кривляясь и удивляясь, спросил Грег.
– Может, двенадцать или больше, – ответил Эвард, всё плотнее прикрывая уши.
Звук, издаваемый птицей, был слишком громок, поэтому Длан с подопечными резко закрыли уши, как и все люди, которые стояли перед ними. Длан Тормерг распознавал что-то прекрасное в птичьей трели. Если кругом весь люд кривился от пронзающего звука, то для Длана он был просто громок, но в то же время по-своему красив. С птицы слетел последний обрубок каната, и теперь она расправила свои тёмные, слегка голубые с белым, крылья, размах которых превысил ширину сцены. Птица всё пела и немного припрыгивала на сцене, со звуком прогибающихся досок. Короткая шея крепко прилегала к толстому и обширному брюху, а слегка красный, короткий клюв устремился ввысь. Продолжая трелить, птица размахнула свои крылья, послав стремительные потоки воздуха во все стороны. Взмахи были нечёткими, но всё же птица возвысилась над землёй и наслала ещё больше воздуха. Головные уборы, гербы, штандарты, девичьи юбки – всё, что плохо закреплено, стало слетать. Она взмахивала всё чаще и, перекрутившись в воздухе, расправилась теперь ближе к небесам. Птица поднималась всё выше и улетала куда-то на север. После недолгого молчания ликование снова вспыхнуло. Заиграла музыка, люди захохотали и стали хлопать.
На сцену снова вышел глашатай и объявил, что представление окончено, но праздник продолжится до заката. Длан с подопечными стояли, ошарашенные, и все наблюдали за улетавшей птицей.
– И ради этого её месяц везли сюда. – Грег ворчливо плюнул.
– Просто кому-то не жалко своих денег. – Халлер медленно покрутил головой, почёсывая свой подбородок.
– Радуйтесь, что хотя бы один раз в жизни увидели что-то подобное, – Эвард воодушевлено воскликнул.
– А как вам пение? Понравилось? – Длан вопросил, удивлённо улыбаясь.
– Отвратительно, магистр, – холодно ответил Халлер.
После этого представление, на удивление, закончилось, и площадь люди стали спешно покидать. Гремя деревянными тележками, уезжали продавцы, продав в толпах достаточно, чтобы прожить следующие недели. Вздыбились лошади и повезли своих знатных хозяев подальше от площади, которая теперь опустела и показала изрядное количество разбросанного мусора и потерянных вещей на мощёной площади. Там, где уже не стояли лошади, остались кучи дерьма, характерно пахнущий аромат, от которых разносился лёгкими порывами ветра по всей площади и наполнял нос магистра Длана Тормерга, от которого его слегка кривило. Ещё за не успевшими покинуть площадь людьми спешно вышли убирать мусорщики, которые весьма ценились гражданами города и имели статус не хуже кормилиц, нанимаемых и тщательно отбираемых знатью. Длан глядел на них с восхищением, как и на шерифа города Ренора, который отчаянно боролся с преступностью, подобно тому как мусорщики борются с людским дерьмом, всё чаще загрязнявшим улицы любимого им города. Безусловно, Длан любил порядок и желал его видеть везде, помимо гильдии, в которой безукоризненно руководил всеми процессами. Вербовкой, обучением и управлением королевскими шпионами, ныне когда-то прозванных в недрах зарождавшихся гильдий «карателями».
– Мой долг. Моя жизнь. Моя вечность. Ты запомнил, Халлер? – он строго говорил сопляку.
Халлер Рондет, как и Грег Говельд, и Эвард Вентур, и несколько других юношей, ставших впоследствии карателями, прекрасно помнили эти слова о вечном жизненном долге, который величаво олицетворял их единственную роль в этом, как многие считают, спокойном мире. «Клинки королей», «Призраки в тени», «Чистильщики» – как только их не называли краем уха услышавшие из слухов о них впечатлительные люди. Они действительно были и чистильщиками, очищая мир от выживших отпрысков, и призраками, изрядно сливавшимися с толпами, и клинками, которыми короли почти всех королевств Мардолората, уничтожали остатки прежней династии, эпохи магов и волшебников. Каждый каратель обязывался выполнять свой долг и не боялся смерти. Для них она попусту не существовала, так как они сами были той смертью, искавшей всё новые души для своего царства мёртвых. Длан был лучшим в Ренорской гильдии, поэтому со временем его назначили магистром, беспрепятственно выполняющим свой долг. Его уважали все, даже бывший вор и преступник Халлер Рондет, для которого Длан стал чуть ли не отцом.
Смотря на своих подчинённых, складного и лысого Грега, с окладистой рыжей бородой, высокого и сухого Халлера, стройного красавца со шрамом и Эварда, броского мужчину среднего роста, отличавшегося острым умом и находчивостью, Длан ещё
