Ярослав Хабаров - Королева умертвий

— Про упыря подробно. И почему он не боится солнца?

— Ну, он же принц-упырь, у него, может, другое устроение… — предположил солдат. — Или это имя просто такое, что упырь, а на самом деле главное в нем то, что он принц. В общем, дрались они, дрались, и из командира нашего уже дух долой, но потом принц-упырь сломался — обратился королевой умертвий.

— Стой-ка, — настоятель поднял руку, — здесь мы будем иначе излагать. Согласись, Эсайас Новер заслуживает величайших почестей, так что мы не будем умалять его подвига.

— Ага, — сказал капрал. — Понятно.

— Принц-упырь позорно бежал от Эсайаса Новера, который перерубил ему руку и отсек крыло. Так лучше.

— Фактически он ему перерубил и отсек, — вздохнул капрал. — Потому что он герой, наш Эсайас Номер, и этого у него не отнять. Что угодно отнять, но не это. Храбрый малый.

— Так о нем тоже не выражайся, он тебе не ровня — он знатный человек, — предупредил настоятель, — Называй храбрецом, отважным рыцарем.

— Ясно. В общем, тут королева умертвий от него убежала.

— Хорошо.

— А пророк тумана…

— Погоди. — Настоятель поднял руку в предостерегающем жесте. — Если хочешь сытно есть и сладко спать и вообще дожить до старости — ни слова о пророках тумана.

— Да об чем речь! — обрадовался капрал. — На таких условиях я готов забыть не только о пророках тумана, но и о родной матери. Кстати, как ее звали? Что-то не упомню.

Захваченный Эсайасом Новером пленник действительно оказался чрезвычайно важной особой. Допрашивать его самолично настоятель не осмелился, а вместо этого озаботился сохранностью добычи: поверх прежних пут, не снимая их, наложил еще дополнительные серебряные кандалы со впечатанным в них заклятием и с Золотыми Глазами Сеггера на каждом «браслете». Пророк тумана был заточен в самую надежную темницу в подземельях монастыря. Можно сказать, его замуровали заживо. Ему оставили воду — пусть пьет, если возникнет надобность и если сумеет дотянуться; но кормить его никто не приходил. Настоятель не решился так сильно рисковать. Возможности пророков тумана еще никем не были исследованы. Эти создания Тьмы представляли собой нечто абсолютно новое для Лаара, и потому, как полагал настоятель, никакая предосторожность в данном случае не может быть названа излишней.

Ждали опытных братьев из Серого ордена — инквизиции, которым сразу дали знать о случившемся.

Те примчались быстрее ветра, и с ними в качестве охраны явился отряд из десяти человек, принадлежащих к тайному братству койяров, умевших быть невидимками и разить без пощады.

Возглавлял отряд инквизитор по имени Ринан Сих.

Служитель Сеггера выглядел до странного молодым: у него было совсем гладкое лицо, светлые волосы без малейшего признака седины, гладкий лоб. И только глаза выдавали — если не возраст, то большой и горький опыт.

О нем рассказывали много интересного и неординарного. Что он был одним из тех, кто неустанно преследовал еретиков-архаалитов и не щадил при этом ни собственной жизни, ни жизней своих солдат, лишь бы достичь основной цели — сохранить веру в чистоте и не позволить ереси смущать души верующих. Что он чудом спасся там, где погибли все остальные, и что произошло это исключительно по его молитвам, благодаря его аскетической жизни и личным добродетелям. Уже одно это делало Ринана личностью легендарной и выпивало немало сплетен, распускаемых у него за спиной.

Но главной загадкой Ринана Сиха была его спутница, которая неразлучно следовала за ним повсюду. Низкорослая, похожая на гнома женщина с желтым лицом, она называла себя Игинуш, а в третьем лице — «мамочка». Казалось, Ринан Сих подчас не знает, куда ему деваться от ее назойливой и шумно выражаемой «материнской заботы». И тем не менее Желтая Игинуш оставалась с ним все это время.

Серый орден с интересом выслушал доклад этого инквизитора о том, что произошло в городке Хеннгале, куда явились пророки тумана и который полностью был уничтожен пламенем — вместе со всеми его строениями и жителями.

Поведал Ринан Сих собратьям по ордену и о той, которая не желала расставаться с ним ни на минуту, об этой самой Игинуш. Она была весьма общительна и нимало не беспокоилась о том, какое производит впечатление, поэтому держать ее существование в секрете не удалось бы ни при каких обстоятельствах.

Рогер Сих, родственник Ринана по отцовской линии и глава того отделения Серого ордена, где Ринан получал посвящение, в частной беседе предлагал ему применить радикальные меры:

— Если хочешь, Серый орден сам займется этой твоей так называемой «мамочкой» и быстро избавит тебя от неудобств. Нам это ничего не стоит… И не думаю, чтобы кто-нибудь начал задавать вопросы о том, куда она подевалась. В крайнем случае ответишь, что служение позвало ее в дальний путь.

Однако Ринан Сих, к удивлению родственника, медленно покачал головой:

— Благодарю, этого не требуется. Пусть все остается как есть. Я не хочу, чтобы с Игинуш что-то случилось… чтобы служение позвало ее в дальний путь, к примеру.

— Она ведь сильно докучает тебе! — настаивал Рогер Сих. — Хорошенько подумай, прежде чем отказываться. С подобной ношей на шее ты далеко не уйдешь.

— Если ты имеешь в виду мою собственную работу, то здесь не следует беспокоиться: Игинуш не обуза, скорее наоборот.

— Но кто она? — недоумевал родственник. — Почему ты так печешься о ней?

— Скорее, она обо мне…

В конце концов Ринан Сих сделал доклад на Совете ордена. Его в любом случае выслушали бы, поскольку он вернулся с задания, которое оказалось неординарным и привело к достаточно серьезным последствиям. Совет ордена хотел бы выяснить, в частности, не начнут ли обвинять инквизицию в том, что она уничтожает города по малейшему и ничтожнейшему поводу.

Подобные прецеденты уже были. Несколько раз Серый орден действительно предавал огню и мечу поселения, где находили прибежище еретики-архаалиты. И что бы там ни говорили во «внешнем мире», внутри ордена царило единодушие: в столь суровых мерах была крайняя необходимость.

Ринан Сих рассказывал о Хеннгале несколько часов. Ему задавали уточняющие вопросы. Многие хотели знать, о чем говорила та архаалитка, которая была справедливо осуждена на сожжение, и кем она оказалась.

— Кем бы она ни была на самом деле, — закончил свое повествование Ринан Сих, — эта Игинуш уверена и том, что архаалитка Пенна — ее дочь. После гибели Хсннгаля в огне я подобрал Игинуш… Точнее, она подобрала меня, — Ринан Сих слабо улыбнулся. Эта гримаса была тенью, подобием настоящей улыбки, но на другую инквизитор не был способен. — Я счел правильным держать ее при себе, чтобы иметь возможность изучить как следует. Она — чрезвычайно своеобразное существо. Главная ее особенность заключается в том, что время от времени она меняет кожу.