Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева
— Кто… — дар речи вернулся к Туомасу уже в кабинете, но он тут же сообразил, что на подобный вопрос Герман Николаевич вряд ли ответит, поэтому осекся и по привычке сел на один из дешевых стульев напротив стола.
Невзрачный тип оказался оборотнем — и поспешил сбежать, потому что тоже учуял в Туомасе своего. В Петербурге жили другие оборотни. Очевидная, казалось бы, мысль повергла Туомаса в шок, но тут у доктора Германа зазвонил мобильный телефон.
— Да? Слушаю тебя… Нет, с чего ты взяла? Нет, показалось… Хорошо, не показалось. Нет, не собираюсь. Вот прямо сейчас нужен, поэтому нет.
Туомас не слышал, что говорил собеседник по ту сторону, но внезапно у него появилось стойкое подозрение, что звонок связан с типчиком и их встречей. Неужели это он звонил, едва покинув больницу? Или успел рассказать о Туомасе кому-то еще?
— Я сказал нет, — в голосе доктора Германа зазвенела сталь. — На этом пока все, дорогая. Отбой.
Он раздраженно сунул телефон в карман халата и посмотрел на Туомаса.
— Это из-за меня?
— Что? — доктор Герман рассеянно поправил очки. — Ерунда какая. Нет конечно. Очередная внутрибольничная свара, в которой я не намерен участвовать.
Туомас хотел поймать доктора на лжи, но не мог, поэтому кивнул.
— Вы хотели мне что-то сказать?
— Тебе? Нет, ты же вроде сам зашел… или просто заработался? — Герман Николаевич добродушно развел руками. — Ну, ничего, у меня сейчас в голове кавардак полнейший. Не обессудь, Том. Увидимся на дежурстве, и помни наш уговор!
Туомас вышел из кабинета, одержимый одной мыслью — выяснить все про встреченного оборотня сразу после полнолуния с помощью доктора Германа или без нее.
Глава 8. Не жизнь
Топ-10 худших мест для пребывания в полнолуние:
10. Кинотеатр.
9. Самолет.
8. За рулем.
7. В гостях с ночевкой.
6. Военная база.
5. Тюрьма.
4. Больница.
3. Торговый центр.
2. Круиз.
1. Центральная площадь города.
«Пособие по выживанию для оборотней», с. 117
К первому полнолунию в России Туомас готовился полторы недели, потратив все свободные дни на поездки за город. Отчаянно зевая, он переодевался после смены и тащился пешком до Финляндского вокзала, где покупал в дорогу несколько сосисок в тесте и отвратительный двойной эспрессо. Иногда кофе не спасал, и Туомас приходил в себя уже на конечной: один раз в Зеленогорске, другой — в странном месте под названием Невская Дубровка. Ни то ни другое место его не устроили, а на осмотр пригорода времени оставалось все меньше.
Приезжая на место, Туомас открывал ноутбук с заранее скачанной картой местности и долго бродил по окрестностям, порой с тоской разглядывая толпы грибников, спешивших к платформам. Такие станции он сразу же вычеркивал как слишком популярные и многолюдные и продолжал поиски, пока, наконец, не подобрал одну из станций на Приозерском направлении. У самой станции жизнь била ключом — пара садоводств, продуктовый магазин и ларьки, но спустя час быстрой ходьбы Туомас уже не встречал ни домов, ни машин, поэтому обвел станцию кружочком в купленной на вокзале бумажной книжечке с расписанием и несколько раз жирно подчеркнул нужные поезда.
Возвращаясь после поисков, он принимал душ, ужинал и не разрешал себе спать без подготовки к осознанным сновидениям. Даже в самом глухом лесу может появиться человек, и Туомас, несмотря ни на что, верил, что определенного контроля можно достичь. Один раз он уже припомнил себя в волчьем обличье, а потому не оставлял попыток. Каждый вечер по выходным он упрямо сидел на матрасе с закрытыми глазами, глубоко дышал и постепенно учился входить в состояние, когда получается не упустить момент засыпания. Ехидный внутренний голос намекал, что переход в волчий облик пропустить невозможно, — но Туомас продолжал дышать. Вместо вопросов «Сплю ли я?», которые полагалось задавать, он спрашивал: «Кто я сейчас? Человек или волк?» — и, когда мозг с издевкой отвечал: «Идиот, конечно, ты человек», на душе становилось немного спокойнее.
— Ты действительно поедешь на ночь глядя? — Майя задавала вопрос уже в третий раз, но сейчас она держала в руках большой пакет с термосом и бутербродами. — У нас обычно спозаранку за город едут.
Туомас уже закинул за спину рюкзак, в который едва поместился купленный накануне спальник, и с благодарностью принял пакет.
— Ночевка — самое главное, — на ходу придумал он отмазку. — И самое интересное.
— Не забудь, что послезавтра уже октябрь, — хмыкнула ведьма, окинув его куртку и джинсы скептическим взглядом. — У нас тут не Греция, знаешь ли, враз околеешь.
Кивнув на прощание, он бросил взгляд на часы и вышел за дверь, торопясь закупиться мясом по дороге к вокзалу.
Уже сидя на холодной скамейке в электричке, Туомас думал о том, что теперь всегда будет лгать — и чем ближе будут люди, тем больше лжи им придется выслушать. Он уже дошел до того, что не может позвонить собственной сестре… что ж, возможно, это и к лучшему. Выматывающие смены во второй хирургии не оставляли времени на дружбу — и это было правильно.
Ночи под Питером оказались холоднее финских. Раздевшись под деревом и подвесив одежду повыше, Туомас до самой полуночи просидел в спальнике и лишь за десять минут до превращения нашел в себе мужество закинуть на ветку и его. Больше всего он боялся очнуться утром за много километров от схрона, поэтому предусмотрительно разложил мясо вокруг, кое-где припрятав его в кустах, чтобы волк потратил время и силы на добычу еды, но не отходил далеко.
Превращение было, как всегда, мучительным, и Туомас проснулся с дикой болью во всех мышцах, а особенно в боку — во время обратной трансформации он умудрился упасть на кривую корягу. Осторожно осматриваясь, он не услышал ни звука — это было хорошо, а когда утренний туман немного рассеялся, искомое дерево с вещами оказалось совсем рядом. Туомас на карачках дополз до него и, невзирая на боль, стащил с ветки спальник и мешок с едой и термосом.
С каждым глотком теплого чая жизнь постепенно возвращалась, боль отступала, а перед глазами встала улыбающаяся на прощание Майя; Туомас едва не расплакался. Кое-как наведя порядок, он обтерся припасенным влажным полотенцем и бегом помчался на электричку, где в полудреме пытался вспомнить хоть что-то из прошедшей ночи. Запах влажной хвои, упругие мшистые впадины с кустиками дикой черники… Ему показалось, или чужие волчьи глаза смотрели из глубины чащи прямо на светящийся лунный диск? Чудилось ему, что волк должен выть, или это на
