Измена. Тайный наследник. Том 2 (СИ) - Алиса Лаврова

38

Стоит мне сделать маленький глоток, я замираю. Жажда, которая было утихла, теперь, начинает разъедать меня изнутри, заставляя сделать еще один глоток, а потом еще.

И так закончится моя жизнь? Здесь? Сейчас?

И вдруг какой-то шорох на самом краю сознания останавливает меня, заставив прислушаться.

Открываю глаза, и вижу только привычную черноту.

— Кто здесь?

В ответ я слышу только ритмичное постукивание, требовательное, нетерпеливое.

Это сознание начинает мутиться от яда?

И вдруг я слышу как будто шаги крохотных лапок по стене.

Крысы?

Резко поворачиваюсь в сторону шороха и напрягаю слух до предела.

Я ставлю ведро на пол и поднимаюсь на ноги настолько, насколько позволяют мне цепи.

Шаги маленьких лапок приближаются, пока не останавливаются совсем рядом. Я вглядываюсь в темноту и вдруг вижу два глаза, горящих, словно едва тлеющие угольки.

Мотаю головой, чтобы отбросить наваждение. Но глаза все так же смотрят на меня со стены, словно ожидая чего-то. Я поднимаю руку, чтобы попытаться дотянуться до странного существа, но оно тут же отбегает, шурша по полу.

— Ты рановато, крыса, я еще не сдох. Приходи чуть попозже и приводи друзей, — говорю я с неуместной усмешкой и удивляюсь тому, как болезненно звучит мой собственный голос, который я едва могу узнать.

Глаза перемещаются в сторону и я теряю их из виду.

— Куда же ты?

Вдруг я слышу яростное шипение, за которым следует ослепительная вспышка и нестерпимый жар пламени. Я закрываю глаза руками, чтобы не ослепнуть и отшатываюсь назад, прижимаясь к стене.

Что происходит?

Открываю глаза, как раз, чтобы увидеть как ведро с водой разлетается на куски, разбрызгивая по полу отраву, которая должна была убить меня.

Чувствую, как вода растекается по полу, протекает между моими пальцами ног и проникает в щели между камней пола.

Оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти эти странные светящиеся глаза, но не вижу ничего, кроме непроглядной темноты. Шарю по полу, пытаясь найти куски дерева, оставшиеся от ведра, но под моими руками только обугленные деревяшки.

Замираю и прислушиваюсь. Шорох маленьких лапок слышен где-то вдали, за стеной, а спустя несколько мгновений он и вовсе затухает, снова оставляя меня наедине с оглушающей тишиной.

Он спас меня? Или обрек меня на позорные мучения? Что это было? Посланец драконьего бога?

— Значит этого ты хочешь? Хочешь, чтобы я жил? — спрашиваю я, обращаясь сам не знаю к кому.

И на душе, к моему удивлению, вдруг начинает прорастать то самое зерно надежды, которое, как мне казалось, полностью и без остатка погибло.

Вдруг это и правда драконий бог явил себя мне?

Он хочет, чтобы я жил. Он помог мне один раз, подарив мне нити, когда я сразился с Салемсом, а теперь снова случилось чудо. Значит сегодня не день моей смерти. Значит я еще нужен для какой-то цели…

Чувствуя, как по моей крови разливается яд, заполняя мое сердце тянущей черной пустотой, я, все же, наравне с этим, ощущаю какой-то странный прилив сил, словно только что получил благословение для дальнейшей борьбы.

Здесь еще не мертвец. Здесь тот, кто еще может послужить.

Эта мысль возникает в моей голове сама по себе, и внушает в мое сердце неизвестно откуда взявшуюся искру тепла. Не такого, к какому я привык, совсем другого, едва осязаемого, но столь же горячего.

Нагибаюсь и поднимаю с пола обугленное дерево и крошу его пальцами.

Огонь. Яростный огонь, способный испепелить дерево за секунду. Огонь подобный драконьему. Что это как ни чудо? Что это, как ни знак?

Я падаю на колени и грудь мою сотрясают тяжелые рыдания, которые я не могу, да и не хочу останавливать. Я чувствую, как вместе со слезами из меня словно бы выходит то, что терзало меня с самой юности, тяжелая мрачная жажда показать всем свое величие, во что бы то ни стало. Теперь я вижу, как эта жажда, уталяемая мной, не взирая на жертвы, на которые я ради этого шел, превратила меня в слепца. Но он показал мне свет…

Я вспоминаю все молитвы драконьему богу, известные мне с детства.

Когда скромные хранилища религиозной памяти исчерпываются полностью, я начинаю вытягивать из своей памяти нить на которую нанизана вереница бесконечных злодеяний, совершенных над собственной совестью и над теми, кто любил меня. В особенности те, самые болезненные эпизоды, когда я причинял боль своей истинной.

Постепенно я вытягиваю все, что привело меня сюда, в эту минуту. Все, что заставило меня оказаться здесь, на грани смерти. Я вспоминаю и произношу влух все, в мельчайших подробностях припоминая каждый случай в жизни, когда я поступал неверно.

словно преступник, сообщивший об одном злодеянии, который не может остановиться и начинает рассказывать о каждом своем проступке в мельчайших деталях, я не пропускаю ничего, с все большим и большим жаром втаптывая свою гордыню в твердый камень. Все больше обнажая свое сердце, сдирая с него, вместе с кровью, старательно нарощеный панцирь самооправданий.

Я шепчу в темноте, кажется, бесконечно, стоя на коленях, пока, спустя много часов, наконец не падаю без сил, погружаясь в невероятно глубокий сон, лишенный всяких сновидений.

39

Анна

Слежу внутренним взором за тем, как маленькая фигурка КЛинка скрывается внутри башни и стремительно перемещается по этажам, в поисках Каэна Сандерса.

— Если его нет внутри этой башни, значит его перевели из замка в другое место, — тихо говорит Лилиана. — Больше подходящих мест для заключенных в замке нет.

Фигурка ящерки похожа на маленькую искорку с этого расстояния, но я отчетливо вижу его. Если он найдет Каэна, он даст мне знать. На таком расстоянии я бы не смогла сама почувствовать ни человека, ни дракона. Поэтому мне приходится полагаться на это чудесное существо. Хоть я и не вполне понимаю каким образом, но Клинк обладает определенными зачатками разума и чем дальше, тем лучше я понимаю то, что можно было бы считать эквивалентом образной речи, которую он передает мне посредством искры драконьей магии, что живет в нем. Сколько бы я ни расспрашивала Виктора о том, как эти существа на самом деле связаны с драконами, он, похоже, знал об их истинной сути еще меньше чем успела узнать я на собственном опыте. Подлинную память о них, похоже, не сохранил даже монашеский орден драконопоклонников, настолько давно почти все ящерки были истреблены.

— Что он говорит тебе? — шепотом спрашивает Лилиана.

— Он не говорит в общепринятом смысле, — отвечаю