Песнь ста миров - Цзюлу Фэйсян
– Как Цин Чжуй скажет, так и будет.
Она погладила его по голове и тихо произнесла:
– Как тебе имя Е Цинъань? – Голос ее оказался слегка тих, в нем смутно слышалась тревога, словно тьма, скрывающаяся за солнечным светом – неискоренимая, она дремала в глубине ее сердца. – Теперь, когда я стала твоим учителем, буду называть тебя Цинъанем, договорились?
Ни о чем не подозревающий Вэнь Цзин, ярко улыбаясь, громко ответил:
– Договорились.
Глава 2
На дворе стояла весна, ее теплый ветер мягко нес вниз красный цвет с персиковых деревьев. Танцуя в воздухе, лепесток опустился на доску го[20], и его легонько придавил белый камень.
– Ты проиграл, Цинъань, – улыбнувшись, произнесла женщина.
Сидящему напротив юноше было не больше шестнадцати лет, он положил черный камень и испустил глубокий вздох:
– Искусство вашей игры близко к совершенству, разве кто-то может вас обыграть?
Цин Чжуй покачала головой:
– Один человек. Тот, кого я так ни разу и не обыграла.
– Кто же настолько хорош?
Женщина помолчала, уголки ее губ слегка приподнялись:
– Мой супруг.
Ладонь с чайной чашкой в руке застыла, Е Цинъань опустил глаза и отстраненно спросил:
– С самого детства я слышал, что вы прибыли в столицу ради поисков мужа. Сколько уже прошло лет? Ваше сердце все еще одержимо?
– Сколько прошло лет… Уже и не знаю, он исчез очень давно. А одержимо ли мое сердце… – Цин Чжуй взглянула на падающие цветы персика. – Это неважно, ведь он того стоит.
Зеленый чай выплеснулся за края кружки, и Е Цинъань подскочил на ноги. Перепугавшаяся женщина рефлекторно достала расшитый платок, чтобы помочь юноше вытереться, однако тот почему-то отступил на два шага, а затем, постаравшись совладать с собой, принял спокойный вид:
– Все в порядке, чай остыл. Я вернусь, чтобы переодеться. – Сказав это, он пошел прочь, вот только в поступи его чувствовалась небольшая спешка.
Тем же вечером Е Цинъань впервые согласился на предложение маркиза Фана отправиться в легендарный район любовных утех.
Три чашки рисового вина спустя окружение начало покачиваться, и Фан по доброте душевной отправил юношу в комнату, где ему тут же поспешила помочь опуститься в постель девушка в светлых одеждах. Мир вокруг продолжал вращаться, и только женский голос слабо, но при этом ласково звучал в ушах: «Цинъань… Цинъань». Казалось, имя это волшебным образом дарило счастье и наполняло нежностью слегка холодный женский взгляд.
Он почувствовал, как с него не спеша стягивают одежду. Женщина из мыслей слилась с той, что была перед ним сейчас, она звала его по имени, ласкала грудь, и юноша ощутил, как внизу живота собирается жар.
Цин Чжуй…
Его учитель…
Он резко пришел в себя.
Е Цинъань немедленно высвободился из рук девушки под собой и сел.
– Господин? – позади раздался мягкий голос.
Он зажмурился. Если не Цин Чжуй, то никто. Почти болезненный жар внизу придал ясности чувствам, что таились в сердце уже давно.
Юноша стиснул зубы. Он знал, что она намного старше, что она – его учитель, знал, что замужем за другим. Слышал много разговоров о том, что, возможно, она связана с темными чарами, ведь внешность ее нисколько не меняется. И тем не менее его продолжали одолевать греховные мысли. Юноша натянул одежду и вышел из комнаты.
Ту ночь он провел, сидя в одиночестве на крыше публичного дома и смотря на усыпанное звездами ночное небо.
Глава 3
Когда на следующий день он возвратился домой, то застал все семейство сидящим в гостиной. Цин Чжуй тоже оказалась там. Погруженная в собственные мысли, она попивала чай и, казалось, вовсе его не заметила.
– Дитя повзрослело, однако не настолько, чтобы взять официальную наложницу или жену, для начала можно найти служанку-наложницу, – ласково заговорила его матушка.
Князь согласно промычал, а затем направил строгий взгляд на сына:
– Впредь ты больше не ступишь в подобное место. Там ты не найдешь ту, кого хочешь! Незачем ошиваться в районе утех.
Е Цинъань бросил взгляд на Цин Чжуй, но она по-прежнему с невозмутимым видом пила чай. Тогда он опустил глаза и сжал кулаки. Ту, кого он хотел… ему было не получить, как бы юноша ни просил.
– Я… понял.
Жена князя отдала в наложницы сына свою главную служанку. В их первую совместную ночь Цин Чжуй напилась до беспамятства в персиковом саду.
– Спокойная жизнь, спокойный век. – Лежа на каменном столе во дворике, женщина наполовину выпила кувшин с вином, разлив остальное. Она рассеянно улыбалась: – Главное, чтобы ты был счастлив, а я буду рядом с тобой. Присматривать… мне достаточно.
– Цин Чжуй?
Сквозь дрему ей показалось, что ее кто-то приподнял, в юношеском голосе зазвучал упрек:
– Зачем вы так много выпили?
– Много? И правда многовато, давно я столько не пила. Цинъань… – Она рассеянно протянула руки и сложила их на шее юноши. От нежности в ее голосе тот в два счета залился краской.
– Я отведу вас внутрь.
– Нет. – Она неожиданно, точно ластясь, потерлась о его плечо. – Поцелуй меня среди цветов под светом луны, Е Цинъань.
Юноша ужаснулся:
– Цин… Цин Чжуй, вы пьяны.
– Нет, я в ясном сознании, – ответила она. – В ясном сознании смотрю, как идет время, бесконечно меняется мир. В ясном сознании храню мелочи прошлого, не отпуская ни капли. Знаешь, как долго я искала тебя, Цинъань?
Юноша остолбенел, на лице его повисло выражение непонимания.
– Так долго, что почти отчаялась, – продолжила Цин Чжуй и на мгновение притихла, она вытерла глаза о его плечо, оставив на нем влагу. – Но и отчаянию было не остановить меня. Моя тоска была так страшна… так печальна.
Е Цинъань застыл на месте как истукан. Долгое время он хранил молчание, а потом с трудом прохрипел:
– Кто такой Е Цинъань?
Уткнувшись головой ему в плечо, женщина улыбнулась:
– Супруг, мой супруг.
Ночной весенний ветер пробрал его холодом. Каждый раз, зовя его по имени, на самом деле она думала о другом. Вся та нежность предназначалась не ему.
Когда Цин Чжуй проснулась, то обнаружила у кровати мрачного ученика. Она слегка растерялась и тут же с улыбкой произнесла:
– Ты уже вырос, Цинъань, теперь тебе не следует входить сюда, когда заблагорассудится, как ты делал в детстве.
– Кому вы это говорите? – глядя в растерянное лицо Цин Чжуй, прохрипел юноша. – Когда вы произносите имя Е Цинъань, к кому вы обращаетесь?
Она села на постели и пристально вгляделась в
