Галина Ли - Своя дорога

 А вот деревеньке не повезло. Нет ее больше. Даже печных труб, и тех не осталось, только ровный красивый луг, усыпанный васильками да ромашками. Если кто не знает, что там жили люди, тот и следов не найдет. Один колодец уцелел, из которого пить не рекомендуется – живо кабанчиком станешь.

 Вот такая она в ярости – лесная дева Корри, Хранительница здешнего края.

 Да, сложная предстояла задача, я даже начал жалеть, что решил просить о помощи. Могли бы и сами справиться. Подумаешь, побегали бы немного, ну, убили бы еще пяток разбойников, зато никаких обязательств.

 Эх... задним умом все крепки.

 Я так и не понял, когда поляна закончилась, и мы шагнули за порог жилища духа. Вроде бы только что под ногами пружинила трава, и вот уже сапоги топчут темно-зеленый ковер в комнате. Стены были плотно увиты плющом, среди которого светились звездами уже знакомые фонари. И только на одной вместо зеленого узора из листьев мерцало зеркало. Необычное, словно подсвеченное изнутри.

 Любопытство заставило подойти поближе.

 Да, зеркало, но не покрытое амальгамой стекло, и не полированный металл, а застывшая вода. Не ледяная, замершая, а именно застывшая, остановленная в падении колдовством.

 – Руки не вздумай сунуть, – как-то по-домашнему и слишком по-человечески предупредила лесная дева.

 Я обернулся к властительнице леса. Она с улыбкой стояла у широкой кровати и внимательно наблюдала за гостем. Похоже, дама не собиралась дожидаться ужина, решив сразу взять меня в оборот. Во всяком случае, одежд на ней уже не было.

 Отец всех богов.... Разве бывает на свете такая красота? А разве найдется человек, способный отказаться от такой женщины?

 – Корри, я ....– голос прозвучал хрипло, словно горло сдавили невидимые руки, пытаясь удержать от опрометчивого шага.

 Пришлось прокашляться, прежде чем продолжить:

 – Корри, ты. Не знаю, как объяснить... Но ты можешь умереть во время... любви.

 Одно движение, и она уже рядом. Аромат цветов и женского тела смыл остатки разума. К тому же девушка не стояла спокойно: нежные руки неторопливо занялись пуговицами камзола. Мои глаза без спроса уставились на высокие, небольшие и крепенькие, словно два яблочка, груди. Под тонкой прозрачной кожей, напомнившей розоватый опал, угадывались тонкие сосудики.

 Дыхание перехватило от близости к совершенству.

 Дева дотянулась губами до моего заросшего щетиной подбородка:

 – Почему? Ты бываешь жесток со своими женщинами?

 Что?! Что за... глупости?! Корри, что ты делаешь? А я что делаю?!

 От прикосновения сияющих золотым огнем локонов руки обвисли, словно плети, камзол упал на пол, и девушка подобралась к ремню на штанах.

 – Корри...

 Эдхед то, неужели этот стон издал тоже я?!

 – Корри, я не человек и превращаюсь в чудовище! Ты умрешь, если посмотришь на меня!

 Все! Справился и выдавил признание! Надеюсь, она поверит.

 Вместо того, чтобы отшатнуться, лесная дева тихо рассмеялась:

 – Думаешь, я подобна человеческим женщинам? Какой же ты молодой, Дюсанг Лирой, и какой наивный!

 Вот, спасибо! Хорошо хоть дураком не назвала, хотя дала сполна им себя почувствовать.

 – Не боюсь я твоего страшного вида.

 Тут она снова рассмеялась, уткнувшись в мой неведомо когда оголившийся торс. Она что, успела рубашку стянуть?! Через голову?

 – Корри, и вампиры боятся, и оборотни, – предпринял последнюю попытку образумить отчаянную деву.

 – Меня тоже, – улыбнулась она в ответ и спросила. – Я тебе нравлюсь?

 -Да!

 Это слово вырвалось само собой.

 – Тогда поцелуй меня!

 Приказ? Просьба? Да какая, к демонам, разница! Чихать я хотел на все! Моя! Сейчас – моя! А что будет потом... К демонам!!

 – Смотри, милый! Смотри!

 Как не вовремя эти слова, но раз повелительница желает...

 Я послушно повернул голову.

 В зыбкой серебряной глади волшебного зеркала две фигуры на смятых простынях. Тонкая, женская, и мужская, с бугрящимися в напряжении мускулами. Почти человеческая, если не считать небольших игольчатых наростов на плечах. А вот лицо...

 Ну, зачем ты заставила меня посмотреть?!

 Бездушная безгубая маска, приплюснутый нос со щелями вместо ноздрей, волосы рассыпались на три ряда и слиплись в костяной гребень, но самое страшное – это глаза. Хотя их закрывают незрячие бельма, не существует более внимательных и более страшных глаз.

 Тонкие пальчики осторожно касаются красных голых век, ласковый голосок журчит:

 – Знаешь, почему они так боятся тебя? Они видят в твоих глазах не только собственную смерть, но и то, что будет с ними после нее. Не просто видят, а заранее чувствуют ужас и боль наказания, которое назначено богами!

 Видят смерть? Но вампиры уже мертвы!

 Последняя фраза произносится вслух, и снова слышится смех в ответ:

 – Не настолько мертвы! Поверь мне, не настолько!

 И снова сводящие с ума поцелуи, и царапины на спине от острых коготков, и послушное женское тело под руками.

 Какое наслаждение, оказывается, когда тебя желают! Когда ты нравишься со всем своим нечеловеческим уродством!

 Ты хотела спеть мне песню? Я готов слушать ее хоть тысячу лет напролет, только не гони! Пожалуйста...

 Судьба и боги любят меня. Иначе как объяснить, что я не орал вслух весь тот бред, от которого плавилась ночью голова. Одно неверное слово – и открылась бы дверь в колдовской мир, куда войти намного легче, чем выйти.

 Я с опаской глянул на дремлющую Корри.

 Великий Ирия, как мышцы-то болят. Притом все мышцы. Это сколько раз мы с ней вчера? Ну-ка... Ё... Как сил хватило... Вот где пригодился бы помощник, желательно не один. А мне еще целый день трястись в седле... А я до сих пор не ужинал, точнее – еще не завтракал. Разбудить? Вдруг снова приставать начнет...

 Эх, а хорошо-то как... Все равно хорошо! Но продолжения не надо, а то точно сегодня не выберусь, и завтра не выберусь, и вообще не выберусь!

 Я осторожно спустил ноги и стал озираться в поиске штанов и рубахи. Куда их вчера зашвырнули?

 Штаны нашлись под накрытым (когда успели?) столом, а рубаха валялась в противоположном углу комнаты.

 Завтракать без хозяйки было невежливо, поэтому я погладил обнаженную руку Хранительницы и позвал:

 – Корри. Просыпайся, мне пора!

 Сквозь золотистые локоны сонный взгляд голубых глаз:

 – Милый? День еще, слишком рано. Ешь один.

 – А как мне выйти?

 – Пропустите его!

 Непонятно, кому было адресовано это бормотание, но, надеюсь, его услышали.