Галина Ли - Своя дорога

 – Отчаливаем!

 Река Велет, через которую шла дорога к Пустоши, полноводна и широка. Перебраться вплавь можно только с известным риском: в омутах разные твари водятся, и почти все хищные. Путники обычно предпочитают не рисковать, так что паромщику и его команде на жизнь хватает.

 Старик между тем с удовольствием разглядывал рош-мах в мужской одежде, даже не пытаясь делать это исподтишка, потом заметил мой взгляд, усмехнулся в седые усы и поинтересовался:

 – Как на дороге, спокойно? Никто не шалит?

 – Уже нет.

 Такой ответ заставил паромщика переглянуться со своими людьми и осторожно спросить:

 – А что? На вас напали?

 – Да, почти у самой переправы. Крики разве не слышали?

 Старик замялся:

 – Глуховат я под старость стал малость. А что вы с ними, господин хороший, сделали?

 – Повесил, как и полагается по закону. Всех шестерых.

 Старик заломил шапку и озабоченно вгляделся в отдаляющийся лес:

 – Все, ребята, сегодня больше на ту сторону не пойдем, и завтра можете спать подольше. Дождемся, пока народу наберется.

 Хорошо-то как! Значит, раньше полудня разбойники на этот берег не ступят, если вообще рискнут. Вот и ладненько, а мы на всякий случай подальше уберемся.

 Пока мужики перебирали руками по канату, перетягивая деревянную посудину на другой берег, я присел на скамейку, собираясь насладиться красивым пейзажем.

 Не тут-то было. Почти сразу над ухом прозвучал напряженный голос:

 – Дюс, ты правда повесил пленного?

 Надо мною навис бледный, как привидение, волшебник. Его лицо напоминало маску, изображающую богиню возмездия: губы сжались в прямую линию, меж бровей складка, глаза пылают праведным негодованием.

 Это, интересно, по какому поводу? Хотел в казни лично поучаствовать? Вроде бы не замечал за мальчишкой такой кровожадности...

 – Да, повесил, – подтвердил я свои слова.

 Брови юноши еще больше сдвинулись к узкой переносице, а губы искривила гримаса отвращения.

 – Зачем?!! Он же все сказал! Неужели не жалко?! К чему такая бессмысленная жестокость?

 Вот оно как... Жалко ему... Чистоплюй.

 Я встал и тихо, чтобы не слышали чужие, сказал:

 – Если ждешь, что я стану оставлять в живых всякую сволочь, которая хотела отправить меня на тот свет, то ты ошибся с выбором попутчика. Если не можешь принять это, давай расстанемся. Я высчитаю причитающуюся плату, и дальше иди сам.

 Агаи покраснел и открыл рот, чтобы ответить, но его залепила маленькая сильная ладошка с красными каемками крови под ногтями.

 – Дюс, не обращай внимания на этого ду... э... на этого лопуха.

 Волшебник возмущенно дернулся, но Танита крепко зажала его в объятьях. Женушка Агаи всегда была сильнее, а уж теперь, после ранения, шанс вырваться и вовсе равнялся нулю.

 Девушка приблизила свои губы к самому уху сирин и прошептала:

 – Если бы Дюс отставил этого мерзавца в живых, я бы лично его прикончила! Да так, чтобы он, умирая, жалел, что сам не удавился!

 Вот и весь разговор. Умеет наша дама расставлять точки.

 Ее супруг зло скинул с себя руку и отошел в сторону. По упрямому лицу было видно – мнения он не изменил. А еще, клянусь милостью Ирии, мальчишка поклялся больше не допускать подобного.

 Да... слишком быстро его исцелила Морра. Следовало дать с недельку поваляться и насладиться болью сполна, может, тогда бы глупостями не занимался. Тоже мне... человеколюб хренов.

 Пока мы выясняли отношения под любопытными взглядами мужичков, паром мягко ткнулся в песок. Стукнули о землю дощатые сходни, и мы сошли на берег, на прощание удостоившись напутственного слова.

 – Спасибо, господа хорошие, что лес почистили, а то совсем житья не стало от этих негодяев. Уже хотели за королевской стражей посылать. Вы вот что, в первом постоялом дворе не останавливайтесь. Идите в самый конец села, до "Пьяного гуся". Его мой кузен держит. Скажите, я прислал, он и денег меньше возьмет, и накормит вкуснее. А этот скупец Агей способен только вино водой разбавлять.

 Жалко, но воспользоваться добрым советом не получилось. Убравшись от деревни на три версты, я свернул на поросшую травой старую колею. Еще немного, и нас встретит веселенький березняк у неглубокого ручья, там и заночуем. Теперь до самой Пустоши придется держаться подальше от наезженных дорог и трактов. А запасы еды можно пополнять в маленьких деревеньках. Эти места я хорошо знаю... и они меня тоже.

 Когда мы подъехали к светлеющему среди ночного мрака пятну, было так темно, хоть глаз выколи – узкий рог Ахи только-только вылез из-за крон деревьев.

 Я осторожно принял спящую Морру на руки, дождался, пока рош-мах приготовит ей постель, и, освободившись от ноши, сказал:

 – Устраивайтесь, но пока ничего руками не трогайте, ветки ни в коем случае не ломайте, цветы не рвите. Агаи, защитный круг можешь не готовить. Просто посидите и подождите, мне надо кое-кого проведать.

 Не знаю, как аптекарю удалось справиться со своим любопытством, только вопросы он задавать не стал. Он вообще с того момента, как сошли с парома, игнорировал меня, обходя, словно пустое место. Интересно, сколько парень продержится? Ну-ка, проверим.

 – Если я не вернусь, ложитесь спать. Завтра эта тропа выведет вас к усадьбе Норина. Скажите, Дюсанг Лирой послал. За деньги Норин даст проводника до границы, а там я вас точно догоню.

 Как и ожидалось, Агаи тут же встревожено приподнялся:

 – Куда ты идешь? Там опасно?

 – Не то что бы опасно, – сказал я чистую правду, – но задержаться не по своей воле могу. Так что, садитесь ужинать, костер не разводите. И не вздумайте ходить за мной следом! Вот тогда точно будет худо. И не только мне.

 Танита, которой, собственно, адресовалась эта фраза, недобро прищурилась, но промолчала.

 Я отвернулся, скрыв ухмылку. Эта парочка готова была вцепиться в мои рукава и не отпускать. Вот и прошла глупая обида, то ли на меня, то ли на мир и его несовершенство.

 Однако стоило поторопиться. Лучше самому объявить о визите, пока этого не сделали за тебя.

 Красивая раскидистая ива закрывала своей струящейся кроной каменное ложе, в котором брал начало слабый ручеек.

 Я спустился к дереву, встал на колени, склонился над водой и тихо позвал:

 – Хранительница!

 Невидимый ветерок колыхнул тонкие и длинные, словно женские волосы, ветки, и мою щеку защекотали крохотные лапки.

 Я осторожно подставил ладонь. Невесомое существо прыгнуло на нее, тяжелея, и по руке скользнула тонкая маленькая змея цвета полированной бронзы. Она свернулась в клубок, глянула на меня черными бусинами глаз и высунула на мгновенье раздвоенный язык.