Линии судьбы - Артём Федоренко
Елена инстинктивно приняла защитную стойку — тело реагировало быстрее разума, используя память предыдущей владелицы. Она почувствовала, как энергия скапливается в её ладонях, формируя нечто похожее на серебристый туман.
“Назад!” — крикнула она послушницам, которые ещё не успели отойти достаточно далеко.
Существо метнулось вперёд с невероятной скоростью. В последний момент Елена выставила руки, выпуская серебристое сияние. Оно столкнулось с тёмной фигурой, заставив существо отпрянуть, но не остановив его полностью.
“Первое испытание,” — прошелестел в её сознании голос богини смерти. “Покажи, что ты достойна быть моим чемпионом.”
Времени на раздумья не было. Существо снова бросилось в атаку, и теперь его руки удлинились, превратившись в подобия когтистых лап. Один взмах — и шёлковое одеяние Елены распоролось на груди, обнажая тонкую полоску крови.
“Осторожно, наставница!” — закричала Мэй, кидаясь на помощь с защитным талисманом в руках.
“Нет!” — Елена попыталась остановить её, но было поздно.
Существо развернулось с нечеловеческой скоростью. Его когти полоснули воздух, и Мэй упала, прижимая руки к груди, где быстро расплывалось кровавое пятно.
В этот момент что-то переключилось внутри Елены. Холодное спокойствие, знакомое по критическим ситуациям в операционной, смешалось с яростью и новой силой, дарованной богиней смерти.
Она увидела, как нити жизни Мэй начинают тускнеть, как серебристое сияние уступает место серой дымке. “Восемь минут,” — безжалостно отсчитал внутренний голос.
“Нет,” — произнесла Елена вслух, и в её голосе зазвучала сталь. “Не сегодня.”
Она подняла руки, и теперь вместо серебристого тумана между её ладонями сформировался тёмный сгусток энергии, похожий на миниатюрную чёрную дыру. Она чувствовала, как сила её покровительницы течёт через неё, превращая дар видеть смерть в способность управлять ею.
“Я вижу тебя,” — обратилась она к существу. “Я вижу нити, связывающие тебя с этим миром, и я могу их разорвать.”
Существо замерло, впервые проявив что-то похожее на колебание. “Невозможно,” — прохрипело оно. “Ты всего лишь сосуд. Неполный, несовершенный.”
“Посмотрим,” — Елена сделала шаг вперёд, чувствуя, как сгусток тьмы между её ладонями пульсирует в такт биению сердца.
С точностью хирурга, привыкшего работать в критических ситуациях, она бросила сгусток энергии прямо в центр тёмного силуэта. Существо издало звук — не крик, скорее вибрацию на грани слышимости, от которой задрожали стёкла и потрескались каменные плиты двора.
Тьма столкнулась с тьмой, но тьма богини смерти была иной — не хаотичной, а упорядоченной, не разрушительной, а преобразующей. Там, где две силы соприкоснулись, возникла странная реакция — словно две противоположные субстанции нейтрализовали друг друга.
Тело странника начало распадаться — не как плоть и кровь, а как изображение, теряющее чёткость. В считанные секунды от него остался лишь тёмный пепел, медленно оседающий на камни двора.
Не теряя ни секунды, Елена бросилась к Мэй. Рана была смертельной — когти существа рассекли не только плоть, но и сами нити жизни, создавая разрыв, который невозможно было исцелить обычными методами.
“Пять минут,” — отсчитывал безжалостный голос внутри неё.
Елена положила руки на рану, концентрируя всю оставшуюся силу. Она видела, как нити жизни Мэй истончаются, тускнеют, как приближается неизбежный конец.
“Есть другой путь,” — прошептал голос богини. “Но он требует жертвы.”
Елена поняла мгновенно. Каждый человек имел отмеренный срок жизни, записанный в самой структуре его бытия. Мэй должна была прожить долгую жизнь — “Семьдесят восемь лет, четыре месяца, девятнадцать дней” — но сейчас эти годы утекали сквозь пальцы, как вода.
Елена сделала глубокий вдох и теперь она не просто видела нити жизни — она могла прикасаться к самой ткани времени, к той структуре, которая определяла продолжительность существования.
С предельной осторожностью она начала перенаправлять поток жизненной силы, забирая дни из конца отмеренного срока и вплетая их в настоящий момент, создавая мост через зияющую пропасть смерти.
Каждый день, перенесённый из будущего, отзывался острой болью в её висках. Она чувствовала, как её собственная жизненная сила утекает, поддерживая этот противоестественный процесс.
“Ты играешь с законами, которые древнее богов,” — предупредил голос богини. “Будь осторожна.”
Но Елена не могла остановиться. Перед её глазами проносились воспоминания о пациентах, которых она не смогла спасти в прошлой жизни, о тех моментах бессилия, когда все её знания и навыки оказывались бесполезны перед лицом неизбежности.
“Не в этот раз,” — думала она, продолжая плести новый узор судьбы. “Не снова.”
Постепенно нити жизни Мэй начали укрепляться, вновь наполняясь серебристым сиянием. Рана на груди затягивалась, но Елена видела, что это не обычное исцеление — кожа вокруг пореза приобрела серебристый оттенок, словно шрам, оставленный лунным светом.
“Метка вмешательства,” — поняла она. “Знак того, что я нарушила естественный ход вещей.”
Мэй застонала и открыла глаза. Её взгляд был затуманен, но в нём уже проступало осознание произошедшего.
“Что… что случилось?” — прошептала она.
Елена поймала тревожный взгляд наставницы Цзинь, направленный не на Мэй, а на собравшихся вокруг послушниц и целительниц, чьи лица выражали шок и смятение.
“Всем вернуться к своим обязанностям,” — властно произнесла Цзинь, неожиданно оказавшись рядом. “Немедленно! Сестра Минь, подготовить северную палату. Сестра Ли, принести успокаивающий отвар и чистые повязки.”
Целительницы заколебались, бросая непонимающие взгляды на тёмный пепел, оставшийся от странника, и на Елену с её странной энергией.
“Это был одержимый,” — отрезала Цзинь, не дожидаясь вопросов. “Тёмный культ, практикующий запретные ритуалы. Наставница Лин использовала древнюю технику очищения. Больше объяснений не будет — это дело Старшего Совета.”
Авторитет наставницы Цзинь не подлежал сомнению — послушницы немедленно рассеялись, хотя в их глазах читалось множество вопросов.
“Тише, Мэй,” — Елена помогла раненой подняться. “Всё закончилось.”
“Наставница справилась с этим существом,” — подхватила Цзинь, поддерживая Мэй с другой стороны. “А теперь мы должны позаботиться о твоей ране.”
Когда они внесли Мэй в палату, Цзинь быстро отослала помощниц за дополнительными припасами, оставшись наедине с Еленой и раненой.
“Что ты сделала с ней?” — спросила она тихим, напряжённым голосом, едва дверь закрылась.
Елена заметила, что взгляд Цзинь был прикован к серебристому шраму на груди Мэй. Шраму, который не должен был образоваться так быстро и иметь такой необычный оттенок.
“Я… спасла её,” — ответила Елена, чувствуя, что полная правда сейчас неуместна.
“Потом,” — покачала головой наставница. “Сейчас главное — замаскировать следы. Помоги мне.”
Вместе они наложили на шрам особую мазь, скрывшую его серебристый оттенок под более естественным розовым цветом
