Формула власти. Новая эпоха - Анастасия Поклад
«Вылена Сунар»
В Наргелисином сознании вспыхнул долгожданный свет, выжигая даже брань и проклятия, настолько невозможной, очевидной, ошеломительной и ужасающе простой оказалась разгадка.
— Вылена Сунар, — повторила Наргелиса вслух, сердцем еще отказываясь верить. А разум уже раскладывал по полочкам неоспоримые доводы.
Вылена Сунар была госпожой по рождению, пусть и не из благородных. После Института она пошла рекрутом в армию и почти сразу получила высокий пост в полевой разведке. Она была одногодницей Климэн Ченары. Она знала все об обстановке в Кайнисе и постоянно вылетала из города. Она могла участвовать в советах при штабе и почти не пренебрегала этим правом, за исключением сегодняшнего дня. Вылены Сунар не было в числе тех, кто помогал тушить пожар, но зато ее имя присутствовало во всех их с Лавьясом выкладках, в последних строках, всякий раз отметаясь за недостатком улик. Вот, что заметил Лавьяс Дарентала. Он посмотрел не на доказательства, а на имена. И сразу вычислил нескольких человек, в том числе и Вылену.
— Проклятие, — в который раз за этот злополучный день повторила Наргелиса.
Назад, в Кайнис, скорее. Схватить Вылену, обезопасить город, не позволить сдать. Она там самая главная, в этом нет сомнений. Сейчас Наргелисе даже казалось, что Вылена и Климэн чем-то похожи. Одинаково виртуозно умеют прикидываться верными Ордену.
Доска поднялась высоко-высоко в вечернее безоблачное небо, и на фоне темного горизонта Наргелиса увидела ярко-алый столп огня.
Это колдовским пламенем горел Кайнис.
Она опоздала.
Глава 5. Шаги в неизведанное
Мужайтесь, боритесь, о храбрые други,
Как бой ни жесток, ни упорна борьба!
Над вами безмолвные звездные круги,
Под вами немые, глухие гроба.
Ф. Тютчев
Красный колдовской огонь полыхнул в последний раз и затих. Тенька перестал щуриться и обернулся к Гере, который стоял позади него, словно безмолвное изваяние в поблескивающей кольчуге, опустив к земле окровавленную ортону.
По внутреннему двору полуразрушенных и обгоревших казарм сновали люди, кое-где еще слышались звуки боя, но то было уже не организованное сопротивление защитников города, а попытки не желавших сдаваться в плен орденцев если не прорваться на волю, то хотя бы продать свою жизнь подороже.
— Скверный был бой, — тихо сказал Гера. — Тяжелый.
— А у тебя бывали легкие? — Тенька заглянул ему в глаза. Клима в таких случаях бурчала «не лезь в меня» и отворачивалась, но Гера, кажется, хотел, чтобы его поняли как можно лучше, поэтому ответил на взгляд.
— Я никогда прежде столько не убивал. Одни открыли нам ворота крепости, а другие легли в них костьми, чтобы мы не вошли. Даже в Гарлее такого не было.
— Тебе не нравится чувствовать себя завоевателем?
— Мне не нравится убивать моих соотечественников, а порой даже тех, чьи лица я помнил по Институту, — Гера тяжело вздохнул и отвел взгляд, вперившись в кровавое лезвие ортоны. — Именно поэтому я когда-то последовал за Климой. А теперь она нанимает палачей. Впрочем, здесь, в Кайнисе, их работу были вынуждены выполнять мы. Но ведь будут еще Кивитэ, Институт…
Тенька тоже отвернулся от друга, изучая обгорелый остов стены.
— Не бывает войны без жертв. Нам придется еще не раз убить, чтобы все это закончилось.
— «Нам», — саркастически поморщился Гера. — Тенька, ты не знаешь, что это такое. Ты не убивал. А я чем дальше, тем больше крови чувствую на своих руках…
У колдуна сделалось несвойственное ему выражение лица: брови нахмурились, у краешков поджатых губ пролегли узкие морщинки. Такой Тенька совсем не походил на мальчишку, а выглядел старше, чем на свои двадцать лет. И даже вихор на макушке торчал как-то ожесточенно.
— Ты считал, сколько наших врагов спалило красное пламя? А сколько народу взорвалось весной от стрел? Когда я привязывал проволоку к Гарлейским воротам, стражи не знали, что доживают последние минуты. Может, они бы даже согласились служить Климе, но их уже не спросишь. А ты знаешь, скольких ведских солдат под Редимом унесли с поля боя не оглушенными, а убитыми? Я, вот, не знаю. А когда мне было пятнадцать лет, в наш дом залезли воры и вломились ко мне в лабораторию. Когда я убирал то, что от них осталось, то впервые понял, какая это жуткая на самом деле штука — мое колдовство. И если я продолжу дальше, то у меня не только ставни из сухого льда будут самые крепкие на деревне, но и трупов на сердце побольше, чем у иного палача.
Гера так крепко сжал древко ортоны, что пальцам стало больно.
— Но ты не убивал глаза в глаза…
— Думаешь, я не представлял, сколько глаз закроются навсегда, когда то, что я изобрел, будет применено в бою?
— Колдунов много.
— А взрывчатку придумал я один. Солдат, Гера, тоже много, и к крокозябрам нам меряться убитыми, потому что у тебя «глаза в глаза», но десятки, а у меня «на расстоянии», но сотни.
Тенька отвернулся, чтобы уйти, и в этот момент с уцелевшей крыши одной из казарм раздался щелчок спускового механизма.
Гера даже не успел подумать, что уже опоздал и не оттолкнет друга, когда в голову Теньке с неприятным хрустом и хлюпаньем вонзилась длинная ортонная стрела. Гера видел только белобрысый затылок веда и торчащее откуда-то из лица древко. Как со стороны, он услышал собственный крик:
— Враг на крыше! Скорее туда!..
Тенька медленно покачнулся и беззвучно стал заваливаться назад. Гера подхватил тело негнущимися руками и лишь отстраненно подумал:
«Всё. Теперь он больше не сделает взрывчатку, которая убивает сотнями и дает нам быструю победу… И что будет теперь с Климой?..»
Стрела вошла в центр лба, странно испачкав его чем-то вязким и угольно-черным. Открытые глаза застыли в вечном колдовском прищуре.
— Тенька, — прошептал Гера, не в силах поверить. — Как же так…
«Тело» внезапно моргнуло и поднесло к лицу ладонь, щупая пальцами лоб и вязкую жижу.
— Вот незадача-то, теперь шишка будет…
От неожиданности Гера отшатнулся, разжимая руки, и Тенька шлепнулся на брусчатку.
— Ай! Крокозябра, Гера, предупреждать же надо! Ну вот, теперь я еще и спиной ударился.
Колдун сел и с неприятным чпоканьем отодрал древко ото лба. Стрелы на нем не было, только свисали тягучие капли черной жижи.
— Как же так? — повторил Гера уже другим тоном.
— Архистворчатое совмещение векторов в экстремальных условиях, — сообщил Тенька и добавил с непонятной гордостью: — Триста на шестьдесят процентов!
— Какого смерча было меня пугать!
— Да кто тебя пугал? — сердито
