Dagome iudex: трилогия - Збигнев Ненацкий
И, наконец, встали они у подножия Шлёнзы, которая вырастала на равнине, словно чудо природы. Гора была покрыта лесом и вздымалась настолько высоко, что ее вершина почти всегда оставалась невидимой, укрытой в тумане или облаках. Расположенные ниже склоны поросли лесом с преобладанием древних, огромнейших елей, буков и сосен, с настолько плотной лесной подстилкой, что продраться через нее было крайне сложно. У самой вершины можно было видеть грозно высящиеся завалы скал и валунов. На самую вершину вели только крутые тропы, обходящие древние сосны и ели. Где-то там, на вершине было мест, где по своему обычаю привыкли собираться старосты ополий, где они выбирали вождей, советовались о войне и мире. Ниже проживали ворожеи и жерцы, которым окрестный люд приносил жертвы, чтобы те своими молитвами обеспечивали людям здоровье и обилие пищи. При каждой тропе ведущей на гору, стоял большой вытесанный из камня медведь или же похожий на мужской член камень, который, казалось, был здесь стражем.
В первый день после прибытия к подножию Шлёнзы несколько опьяненных пивом аллеманов повалило одного из каменных медведей при тропе, ведущей на вершину горы. Велико же было их изумление, а вместе с тем — и испуг, когда на низу каменной фигуры увидели они тщательно выбитый крест. Сами они были христианами, многие из них носили кресты на груди, и потому совершенное показалось им святотатством. С огромнейшим трудом подняли они каменного медведя и поставили так, как тот стоял раньше. Сразу же стали они расспрашивать воинов из дружины Авданца, а так же шлёнзан, которые присоединились к силам Авданца — что же означают те каменные медведи у подножия горы. Кто-то им сообщил, что вырезанные из камня медведи представляют вечное существование людской души, поскольку медведи, похоже, бессмертные — они засыпают на зиму и просыпаются весной, все это так, будто бы они умирали и родились заново, так же, как умирает человек, но через какое-то время пробуждается к жизни его душа и пребывает в Нави, как считали склавины; в небе или же в преисподней, как гласило учение тех, кто верил в человека на кресте.
— А что находится наверху, куда ведут тропы? — выпытывали аллеманы.
— На вершине горы живут прадавние боги, — услышали они от склавинов.
— Един Бог: Иисус Христос, — утверждали аллеманы, осеняя себя знаком креста.
Только вера в единого Бога глубоко в них еще не запала. Многие еще помнили веру в старых германских богов и втихую слагали им жертвы. Кто знает — думали они — насколько сильны древние боги шлёнзан. И зачем валить на землю каменных медведей, если на тех имеется крест? Зачем вообще карабкаться на крутую горную вершину, раз там нет ни женщин, ни богатств, ни даже хорошей еды?
И вот так склавины, а с ними и аллеманы, окружили шатер Авданца, и один из них спросил у него прямо:
— Вместе с тобой, господин, мы завоевали большую часть земли шлёнзан. Теперь же ты приказываешь нам добыть эту громадную гору. Зачем тебе она? Какая польза с горы, поросшей лесом и населенной старыми богами?
Поглядел Авданец в глаза воинов и увидел там страх. Поэтому, немного подумав, сказал:
— Я не приказывал вам валить каменные фигуры или взбираться на вершину горы. Здесь я договорился встретиться со своим шурином, Одиленом, и его воинами, которые должны были захватить оставшуюся часть страны щлёнзан. Это Одилен, если ему так захочется, пускай захватывает Шлёнзу. Тут вам надо знать, что если кто не встанет на вершине этойгоры, тот никогда по-настоящему не станет повелителем этих земель.
И снова вместе с ранним осенним закатом землю окутал плотный туман. Тесным кругом из телег воины Авданца окружили свой лагерь, расставили шатры для себя и своего вождя; между шатрами разожгли они множество костров, чтобы их огонь отгонял злые силы. А когда минула уже половина ночи, и некоторые воины успели заснуть, их разбудили странные звуки, доносящиеся сквозь туман со стороны Святой Горы. Им было слышно как будто жалобное пение рогов и удары больших и малых барабанов. Долго это не продолжалось, но достаточно, чтобы воины укрепились в своей уверенности, что на вершину никак не стоит входить.
Спящего у себя в шатре Авданца эти странные звуки тоже разбудили. Он открыл глаза и и в слабом свете масляной лампы увидел в своем шатре чужого человека в белом грязном одеянии.
— Кто ты такой?! — воскликнул Авданец и схватил короткий меч, который лежал возле ложа.
Чужак не испугался меча, ответил вопросом на вопрос:
— Это ты Дабуг Авданец, сын Даго Господина и Пестователя?
— Это я. Чего ты от меня хочешь?
Незнакомец сказал хриплым голосом:
— Даго Господин и Пестователь был окрещен, но он чтит старых богов. Свой брак с Любушей он взял на Лысой Горе. На Вороньей Горе искал он утешения после утраты любимой женщины. Даго Господин уважает жерцов и ворожеев, потому послушны ему наши чары. А что делаешь ты, господин?
— Я запретил своим воинам валить каменные изображения, — сказал Авданец, поняв, что перед ним то ли жерца, то ли ворожей со Святой Горы. — Еще я обещал им, что они не станут карабкаться на вершину Шлёнзы. Сказал я: пускай это делает Одилен, если пожелает.
— Знаю я, что ты говорил, — кивнул головой ворожей. — Но знай, что Даго Господин не будет доволен, что Святая Гора была опозорена. Он знает о каждом твоем поступке, о каждом твоем намерении. Жерцы умеют быстро пересекать мир, быстро несут они всяческие вести.
— Да что такое имеется на этой горе, что вы так боитесь, чтобы я туда добрался? — заинтересовался Авданец.
— Не увидишь ты там, господин, ничего любопытного. Окруженный каменной стенкой там стоит жертвенный камень. Рядом дома и шалаши жерцов.
— Лжешь! — перебил его Авданец. — Там же находятся сила и власть. Не станет править Землей шлёнзан тот, кто не встанет на вершине Шлёнзы.
— Это правда, господин. Именно там выбирают властителей всех шлёнзан.
— Я хочу быть таким властителем. Я желаю иметь Землю шлёнзан.
Ворожей поклонился Авданцу и произнес:
— Ты будешь ним, господин, поскольку этого желает Даго Господин. Через три дня
